– Сколько уже здесь сидит вон та девица? – и указал на тело, укутанное во что-то, похожее на мешок.
– Чёрт его знает, у меня смена только сегодня началась. С утра она точно была, сейчас гляну по записям, – он подошёл к ней, глянул номер на её запястье и уточнил срок её пребывания тут. – Ну, третий день уже. Сожрала больше 30 порций.
– А остальное время что она делает? Не всё же время под кайфом лежит.
Смотритель вновь полистал бумаги.
– Ну да, она пару раз выбегала, но совсем ненадолго, – говорил большой мужик, просматривая страницы. – Тут написано, что не более часа, – он то и дело, тыкал мне в нос своим блокнотом. – Ну и ела тут несколько раз.
– Она нюхала Релек, ела здесь и почти жила три дня? Чем она платила-то?
Смотритель вывернул блокнот другой стороной и нашёл её номер с именем и формой оплаты.
– Так, Боргхильд её зовут, верно? Ага-а, натурой платила. Но не Густаву, здесь было бы написано.
– Спасибо, – сказал я, думая, что делать с этой ненормальной.
Я склонился над ней. Из её глаз скатывались слёзы, а на лице растеклась счастливая улыбка. «Ну хоть когда-то это исчадье ада выглядит прелестно» – подумал я с огорчением, так как её надо было будить. В случаях, если она уже близка к окончанию сеанса, я смогу разбудить её любым воздействием. Если она не дошла и до середины, то придётся ждать. Решив сначала воспользоваться первым вариантом, я похлопал её по щекам. Реакция была, но слабая. Ещё раз похлопал. Опять ничего серьёзного. Далее не вижу смысла описывать все манипуляции, которые я проводил, но Борги проснулась и недовольно посылая меня на все вымышленные и реальные концы света, утопала на улицу. Выйдя в прохладную темноту, она замедлила шаг, так как действие Релека ещё не полностью прошло, поэтому я быстро её догнал и мы сровнялись. Я осматривал святящиеся дырки в домах, дым из труб, осматривал и столь родную северянину густую черноту воздуха, окрашиваемую в жёлтый рядом с фонарями. Около меня плелась невысокая девочка, сгорбившись и опустив голову вниз. Её длинные волосы липкими локонами уже не свисали, а торчали, закрывая веснушчатое лицо. Милые аккуратные её руки дрожали, иногда согреваясь под странным мешковатым нарядом.
– Что это за дрянь на тебе? Модно так сейчас?
– Тебе какое дело? Дрянь тут только ты носишь. Помолодеешь – поймёшь, что такое стиль.
– Я ещё не так стар, чтобы не отличать мешковатую дрянь от стильной одежды, – эта несовершенная малявка всегда много себе позволяет.
– Ты другие слова вообще знаешь?
Я промолчал, так как уже научился с ней общаться. И молчание – это был лучший из способов.
– Ну, где твои нотации и крики о том, что я веду себя, как шлюха, подвожу мать и сестру и убиваю свою жизнь? Ты же это так любишь! – вдруг сорвалась она.
– Нет, я и не собирался, – спокойно ответил я. Пока Борги закуривала сигарету, я монотонно вещал. – Ты мне не родственница, а лишь сестра моей невесты. Твоя жизнь – это твоя жизнь, делай что угодно.
– Мудрым стал?
– Просто нет настроения учить тебя жизни.
Я и дальше шёл по грязной улице. Иногда слышались крики пьяных, иногда крики детей из окон, а иногда город утопал в тишине. Борги шла рядом и курила, стирая слёзы рукавом. Истеричка.
