– Здравствуйте, мои милые, мои хорошие! Как же я по вам соскучилась? – прокричала мама, стоя у калитки в дом, когда Оля с детьми вышли из машины.
– Мамочка! Здравствуй! – и Оля, как малышка, бросилась маме на шею. Ей так хотелось крепко прижаться и разрыдаться на любимом плече, рассказать о своей боли, о смуте в душе. Но она сдержала порыв. Ей больше нельзя показывать слабость. При любых обстоятельствах нужно оставаться сильной и не предаваться сентиментальности.
Мама потрепала её, потом распахнула объятия для детей, тоже крепко каждого стиснула, поцеловала. Костя пытался увернуться, последнее время он стеснялся проявление чувств, держался обособлено. Но от бабушки невозможно скрыться. Лина, напротив, со всей силы вцепилась в бабушки, поцеловала её в щёчки, попросила отнести на ручках в дом. Дедушка подхватил её и понёс. Костя потащил чемоданы. Бабушка шла под ручку с Ксюшей, попутно болтая о девичьем. Оля задержалась во дворе, присела на скамейку, сделала глубокий вдох грудью, затем оглянулась вокруг. Снег уже сошёл, на клумбе проклюнулись листья тюльпанов и нарциссов, красиво цвели крокусы и подснежники. Мама любила заниматься цветами и клубникой, а папа – картофелем и помидорами. Сама же Оля мечтала о персиковом дереве, к сожалению, климат был не подходящий для этой культуры. Поэтому она принималась за любую работу.
– Отдыхаешь, милая? – спросила мама.
– Да, дышу! Здесь чудесно!
– У тебя всё в порядке? – взволновано спросила мама, материнское сердце невозможно обмануть, оно чует всё.
– Да, взяла несколько дней за свой счёт и решила к вам приехать. Чего детям сидеть дома на каникулах, пусть тут воздухом дышат. Может в телефоны меньше рубаться будут. Костя от игр отдохнёт, а то от компа не оттащить. Я на работе, он рубается до ночи.
– А Паша что же?
– Что-что, ничего! – Оля снова еле сдержала поток слёз, в горле встал ком.
– Неужто не помогает? Когда он работать-то начнёт?
– Ой, мама, я не знаю! Пожалуйста, давай об этом не будем! Я, правда, ужасно устала и хочу отключиться от своей жизни хотя бы на короткое время у вас, – умоляюще произнесла Оля.
Мама обняла дочь, нежно стала гладить по голове и шелковистым волосам.
– А зачем ты подстриглась так коротко?
– Не знаю, психанула. Волосы всё время лезли в лицо, мешались, не выдержала и обстригла прямо на работе.
– Давай хоть подравняю, как в детстве, помнишь?
– Конечно! Давай.
Мама сходила за ножницами и подровняла причёску своей единственной дочери. Она чувствовала её усталость, видела потухшие глаза, читала между строк боль и недовольство семейной жизнью, но ничем не могла помочь. Это был её крест, выбор. Хотя пятнадцать лет назад она как могла отговаривала Олю от поспешного замужества. Говорила, чтобы присмотрелась, поискала, не спешила выйти замуж. Надо вначале самой встать на ноги, зарабатывать, а потом уже бросаться в омут любви с головой. Оля же не слушалась, думала, что знает лучше. И что теперь – её сокровище несчастна! Она никогда не признавалась в совершённой ошибке. Мама подровняла волосы, обняла дочь и нежно поцеловала в щёчку.
– Милая моя, ты всегда можешь на нас рассчитывать. Хорошо? Ты же знаешь, что я рядом всегда?
– Да, мамочка, я знаю! Я люблю тебя, – и Оля уткнулась в грудь мамы и отпустила солёный поток слёз из глаз. Она так хотела рассказать о всех своих неудачах, о боли, обидах, проблемах с мужем и детьми, но вместо этого просто тихонько горевала на родном плече.
