Читать онлайн Янка Рам - Сбежать от Питбуля и Булочки
1. Пролог
Интересно, ненавидит ли кто-нибудь декабрь так, как ненавижу его я?
И дело не только в непроглядной тьме отчётов и скачку происшествий перед праздниками. Дело в том, что у меня дочка. А дочка хочет на новый год маму. А мамы нет... И не будет.
Держа на руках, несу Аришу к машине. Её пальчики, нырнув под распахнутую куртку привычно скребут по моим звёздам на погоне.
- Папа, новый год сколо?
- Сколо-сколо... - хмурясь, передразниваю я её.
- Мамочку Дед Мороз пливедёт! - картавя, старательно выговаривает она.
Откуда в её голове эта идея? Кто вложил? Покажите, я ему шею сломаю.
- Может, щенка ещё одного лучше?
- Неть.
- "Неть"... - ворчу расстроенно.
Где я ей возьму? Баб полно, "мам" нет. Перевелись! Ни одну подпустить не могу. Боюсь, дочка привяжется, а у нас не срастётся. Я нихрена не подарок. Даже родная её мать и та сбежала. В декабре, перед новым годом. Пришлось дочке врать, что её Дед Мороз ангажировал. Крошечная совсем была, а запомнила...
- Яблоко лучше ешь, - достаю из кармана, отдаю ей.
С хрустом аппетитно грызёт. Так, что слюна выделяется даже у меня. Любит яблоки... Вжимает его мне в губы. Послушно откусываю кусок.
- Касьянов! - рявкает начальник в спину.
Не успел свалить. Оборачиваюсь.
- Да, товарищ полковник.
Морщась, хромает в мою сторону. На лбу испарина. Недовольно смотрит на Аришу.
- Я тебе что сказал в дело Сидоренко писать? Ты что - тупой, Касьянов?
- Фальсифицировать не буду, товарищ полковник, написал, как есть. Видео со следственного эксперимента приложено.
- Не фальсифицировать! А помочь следствию, - внушающе цедит он.
- Чем мог, помог, - сжимаю челюсти.
- Хреново работаешь! - начинает мне выговаривать всякую дичь.
Медленно и глубоко дышу носом, веки тяжелеют, адреналин разгоняет по венам кровь. Представляю, как сношу ему челюсть. С начальством у меня не очень. У меня со всеми не очень.
Полкан орёт. Дочка гневно сводит брови, переставая жевать яблоко.
- Ты зачем ребёнка опять на работу притащил?!
- Не надо орать! - не сдерживаюсь я.
Садик наш уже закрыли перед Новым Годом, к сожалению.
- Убери её!
Неожиданно Ариша размахивается и засандаливает ему яблоком под глаз. Оно падает, оставляя на коже ошмётки и сок.
- Не надо олать! - повторяет мою гневную интонацию.
Полкан, открыв рот, шокированно застывает. Ну всё, трындец мне...
Дочь то уверенна, что я практически бог. И любому безнаказанно навтыкаю.
Полкан, наливаясь кровью, молча стирает платком с лица яблочное пюре.
- Касьянов... - с угрозой.
- Извините, - выдавливаю из себя я.
- Выговор!
Да иди нахрен!
Глажу по спине настороженную дочку.
- И чтобы её больше не было.
- Побей его! - шепчет кровожадно на ушко Ариша. - Он плохой.
Резко развернувшись, полкан хромает обратно к крыльцу. Останавливается, разворачивается.
- Дело Сидоренко я забираю. У тебя теперь другое дело, не уловишь идею, я сорву твои погоны. Поезжай в участок. Принимай клиента.
Вздыхаю.
Выходной отменяется. И еще нам срочно нужна няня!
Перед тем, как ехать в участок за "клиентом", заезжаю домой, чтобы покормить Аришу. Тачку паркую возле ворот.
- Привет, мент.
- Здорово, бандит.
Пожимаю руку соседу. Мы из разных лагерей, но... он давно в " отставке". Герман. Числится, как ни разу не пойманный "механик". Общаемся. Настороженно и аккуратно.
- Какие планы на вечер, Богдан? В шахматишки не хочешь партию?
- Не хочет! - высовывает свой нос Ариша. - Мы ёлку будем наляжать. Для мамы.
- Ёлка это святое!
Сосед бросает на меня пытливый взгляд.
"Мамы? " - читаю у него вопрос по губам.
Отрицательно качаю головой.
- Держи-ка, - присаживаясь перед ней, протягивает шоколадку.
- Пасибочки! - заграбастывает Ариша и идёт во двор к повизгивающим от предвкушения псам.
- Чего мать-то? Не звонит?
- Звонит... - поигрываю желваками. - Раз в пару месяцев.
- Чего говорит?
- Не знаю. Я не отвечаю на вызовы.
- Ну чего ты так, Дан? Вдруг, одумалась.
- Одумалась бы - приехала.
- Боится тебя, может.
- Эта мадам даже Бога не боится! Да и что меня боятся? Я её пальцем не трогал.
- Любишь до сих пор?
- Фу... - морщусь я. - Я теперь, Гера, вообще не понимаю, что это такое - женщину любить. Лживые создания... малодушные, эгоистичные и подленькие. Знаешь, сколько я их по работе насмотрелся с изнанки. Тошнит.
- Ты весь род-то на свой «служебный» контингент не ровняй.
- Нда? А чего ж ты сам-то не женат?
- Так нам не положено... - улыбается.
- Вот и мне не положено.
За забором писк, хохот, радостный лай собак. Герман качает головой, заглядывая в дверь.
- Как тебе не страшно? - смотрит на возню Арины с псами. - Покусают с дуру.
Две уже огромные махины кане-корсо валяют дочку на снегу. И тыкаются носами в лицо.
Годовалые... Год назад взял, чтобы внимание от уехавшей матери отвлечь.
- Чего они ей сделают-то? Они ж не люди. Да и с ней в кровати выросли.
Спала она с ними долго. Но зрелище не для слабонервных, надо сказать. Громко свистнув, кричу им:
- Фу! Ко мне! Ладно, давай, Гер, мне ещё на работу.
Пока открываю дверь в дом, замечаю краем глаза, как Ариша кормит втихаря, наглые морды шоколадом.
- Арина! - строго. - Нельзя им.
- Всё вкусное - нельзя! - пыхтит недовольно. - Только капусты твои зя... и тыквы.
- Овощи надо есть.
Стащив с неё мокрый от снега комбинезон, увожу на кухню. Забираю шоколад.
- Это моё! - возмущается.
- Покушаешь, отдам. Омлет? - быстро оглядываю полупустой холодильник. - Или молоко с шариками?
- Это! - шлёпает она по кастрюле со вчерашними макаронами.
- Опять?
- Да!
- Давай, омлет?
- Не буду! Не буду! - упрямо.
Смотрю на часы. Опаздываю. А она сейчас сядет недовольным нахохлившимся воробьем над чашкой и попробуй впихнуть. Сдаваясь, разогреваю ей рожки. Ариша густо заливает их сгущёнкой, шоколадным топингом и, довольно жмурясь, ест.
Не уверен, что детям можно столько сладкого. Не очень-то я справляюсь.
Остатки рожек заливаю себе яйцом. И присаживаюсь напротив.
- Сейчас придёт тётя Катя прибрать в доме. Я включу тебе мультики, и ты тихонечко посидишь, пока я приеду, ладно?
- Не хочу. Хочу ёлочку наряжать, ты обещал! - пищит требовательно.
- Приеду и будем наряжать.
- Неть!
Поправляет волосы, пачкая волосы сгущёнкой. О, ужас! Потом попробуй расчесать. Ору будет... Быстро вытираю влажной салфеткой, откидывая её светлую, чуть рыжеватую копну назад. Косы я плести не умею, а постричь волосы она не даёт: "У мамы длинные". Запомнилось ей так.
- Давай, я тебе игрушки достану, и ты начнёшь без меня?
- Да-да-да!
Вытаскиваю коробку с пластиковыми игрушками. Прячу повыше гирлянды.
- Мамочке понлавится? - вешает на ёлку игрушку.
Ухожу от ответа, делая вид, что переписываюсь по телефону.
Приближается сокрушительный звездец. Что я ей скажу в новогоднюю ночь?
- Ариш, дед Мороз может к нам отправить и другую Снегурочку. Если мама, - это слово у меня всегда с пренебрежением выходит, - будет очень занята.
- А ты скажи ему - чтобы не занята, - поднимает на меня наивные синие глаза.
Поглядываю на часы, помощница по дому задерживается. А мне её ещё уговаривать с дочкой посидеть!
- А как маму мою зовут? - неожиданно спрашивает дочка.
- Мамой...
Зовут её маму Мариной. Но зачем ей эта информация?
- А что если она нам просто позвонит, Ариш? На новый год.
- Это нечестно! - бросает игрушки. - Я хавошей была, я хочу подалок! Маму.
- Я тебе какой хочешь подарю, - присаживаюсь перед ней, - но этот не могу обещать. Не в моей власти.
Бросает игрушки, отворачивается. У меня болезненно горит в груди от этого. Но как-то же надо её подготовить к тому, что мамы не будет.
Я против насилия над женщинами. Но иногда... Хочется втащить, надо признать. Вот за такое вот.
- Где же тётя Катя? - выглядываю в окно.
Набираю сам. Телефон недоступен. Приплыли... Дальше ждать возможности нет. Что вот мне делать?!
- Одевайся, Ариш.
- А ёлка?
- Позже.
Прихватив дорогую кожаную сумочку, оставшуюся, в наследство от матери, дочь послушно собирается.
Уже в темноте подъезжаю к дежурке. Через дорогу мой УВД.
- Я тут поиглаю? - с любопытством смотрит дочь на старый манекен в фуражке, сидящий на месте дежурного.
- Давай, - оставляю её за стойкой с манекеном.
Прохожу дальше.
- Вечер добрый... - оглядываю дежурку.
- Здорово, Касьянов. Вот держи... - протягивает мне бумаги пожилой прапор.
Опускаю глаза на бумаги. Читаю кусок из середины.
- "Воткнула в ногу полковнику полиции вилку"? Нашему полкану, что ли? - поднимаю взгляд.
Вспоминаю, что хромал.
- Ему.
- Отчаянная, - хмыкаю я.
- На словах сказал: с трассы девка. Но афишировать запретил. Женат... По официальной версии - нанял её как помощницу по хозяйству.
- Так и было! - доносится сзади обиженный женский вздох.
- Не пищи там! - недовольно фыркает прапор.
- И что он за вилку эту несчастную посадить эту девку решил? - понижаю я голос. - Не в глаз же воткнула.
- Так обокрала, напала... Ты читай, читай...
- Бред какой-то, - недовольно вздыхаю я, читая дальше. - Где эта Лара Крофт?
Разворачиваюсь на обезьянник.
- Господи... - с досадой вздыхаю я.
Там пигалица в розовой шубке. Пальчики, коленочки... Как ее на панель то занесло, дуру такую?
Поднимает на меня заплаканные огромные глаза. Вздрагиваю. На жену мою бывшую образ похож. Шубка эта розовая, цвет волос, миловидность. Только Марина старше. И взгляд у неё другой совсем.
Зависнув, смотрю на девчонку.
- Товарищ капитан, я вандала поймал, - ведёт за руку летёха раскрасневшуюся Аришу.
- Не понял.
- Дочка твоя красным лаком манекену ногти покрасила и лицо! Чего делать то? Он теперь с улицы не на мента похож, а на индейца.
- Мать твою... - изображаю фейспалм. - Арина!
Но Арина уже ничего не слышит. Из её пальчиков вываливается сумочка, она, застыв как суслик, смотрит распахнутыми глазами на эту "розовую" девку за решёткой. И до меня доходит, что образ у неё тоже совпал. Но в отличии от меня она была слишком маленькой, чтобы увидеть сейчас разницу с оригиналом. Ещё и в сумерках обезьянника.
Звездец случился раньше и немного другого плана.
Подхватываю её на руки и быстро несу на улицу.
Хоть бы пронесло! Хоть бы пронесло! Молюсь тихо.
Ставлю её на снег. Она неожиданно срывается в сторону крыльца. Ловлю.
- Нет!
- Там мама была! Мама! - начинает рыдать она и драться. - Мама была! Пусти!
Ааа!!!
Жесть!
Не пронесло...
2. Глава 1 - Питбуль и Снегурка
Ася
В полицию я попала первый раз. Ужасное место... Не то, чтобы я ожидала, что здесь хорошо. Для меня это в принципе неожиданно.
Ничего не соображая, грею руки на горячей трубе, идущей вверх от крошечной батареи. Левая, половина лица ноет, губа щиплет. Голова кружится.
В камере от лавочки пахнет отвратительно, и я боюсь присесть. Или это ещё не камера? Обезьянник, кажется. Он отгорожен только стальной решёткой. Расфокусированным взглядом слежу за мужчинами.
Я здесь, а они там совершенно спокойно пьют чай, шутят, кидают друг другу мандарины, и один даже развешивает новогодний календарь на стене на следующий год. Праздник у них... На меня никто не обращает внимания.
Сердце колотится, в животе тугой ком.
Что со мной будет? Заступить некому. Даже искать сразу никто не станет.
Один из них бросает на меня, взгляд.
- Куда девку-то эту девать?
Не дыша прислушиваюсь к разговору.
- Заявление есть? Есть. Значит, в СИЗО.
- Умный что ли сильно, Петренко? В СИЗО дорогу завалило лавиной. Не проехать, не пройти. Снегопад пятый день. Там аварийка с обеда гребёт. Работы не на один день.
- Питбуль от Лобова по её душу приехать должен. Показания взять. Вот пусть и решает, что с ней делать. Мы долго держать не можем. Не голодом же её морить? Там сейчас битком камера набьется «обильно празднующими».