— Узнаю, — пообещал я.
Настроение испортилось.
— Я могу тебе звонить, если что?
— Конечно.
— А когда вернешься?
— К вечеру.
Она потянулась за мобильным, подняла его и сфотографировала меня:
— Буду рисовать тебя по фото, — придирчиво глянула на картинку. — А посмотри на меня так, будто я тебя все-таки связала. Вот, хорошо… А пойдем еще на кровати сфотографируемся?
— Позавтракать можно? — вздернул я бровь пытливо.
— Вдохновение, Тахир, — поманила она меня пальцем. — Не ной, приляг, пожалуйста. — Когда я повиновался она, поправила мою рубашку так, что та сползла, оголяя торс. — Как кстати я оторвала все пуговицы… А где там твоя веревка?
— Твоя.
— Руки можно тебе привязать?
— Ты что собралась рисовать? — оскалился я.
— Тебя. Себе на память, — оседлала она меня, делая кадр сверху, — а то прибьют, и ничего о тебе у меня не останется…
— Хорошая попытка, — рывком поднялся я, хватая ее за бедра и подтягивая к себе.
— Ты бы не повелся, — прошептала она в мои губы. — Ты слишком умный.
— Когда все кончится, я обязательно позволю себя связать.
— Ты мне не доверяешь. — Ее прохладные пальцы легли на шею, и я прикрыл глаза, не в силах сопротивляться. В груди задрожало, горло завибрировало от низкого рычания. — Такой опасный?
— Нет. Такой довольный.
Я заставил я себя открыть глаза и поднялся вместе с Мариной, прижав ее к себе крепче. Сдави она мои бедра сильнее и придави к кровати — даже связывать не надо было бы. К счастью, она пока понятия не имеет, что я настолько готов подчиняться ей.
Позавтракали мы в тишине. Потом я заправил края рубашки в джинсы и напялил куртку, чтобы не светить торсом.
— Не против, если я запасную рубашку притащу? — усмехнулся от двери.
— Тащи себя всего. Побыстрее, — расстроено отозвалась она, помешивая чай.
— Хорошо.
И я вышел.
***
Я не знаю, как это происходило, но этот мужчина становился мне по-настоящему дорог…
Я пила чай и листала его утренние фото туда-сюда. Такой сильный взгляд… Невероятно. Чувствовалось в нем что-то нечеловеческое. Хищник. Развалился на кровати, а сам готов прыгнуть и перегрызть горло в любую секунду. Делает вид, что позволяет решать, но это лишь иллюзия.
И все же он лезет в опасную петлю. Попадется на расследовании — и его убьют изощренным мучительным способом. Нет, я не видела, но у меня слишком хорошее воображение, чтобы представить это. Судачили при мне двое охранников один раз. Уверена — по приказу Иосифа. Чтобы знала, с кем имею дело. И боялась.
А я и боялась. До дрожащих поджилок. Но знала наверняка — он прибьет и меня, когда перестану быть нужной. Поэтому оставаться там и трястись было не вариантом.
Иосиф снился мне сегодня. Здоровый… Он медленно приближался к нашей с Тахиром кровати, ломая все на своем пути: стол, стулья, мольберт… Я проснулась в холодном поту и прижалась к Тахиру крепче.
Мне хотелось бежать.
Руки пускались в дрожь, когда я выкладывала кисти из упаковок и готовила все необходимое для работы. Живопись всегда меня успокаивала. А сейчас мне нужно успокоиться, потому что сделать я ничего не могу.
Я заперта здесь.
Со знанием того, что от моего бывшего босса никто не уходил живым.
***
Я вышел из машины и вздохнул глубже. Дом в лесу встретил тишиной и неповторимыми осенними запахами.
Вот куда бы Марину привезти. Ей тут и рисоваться должно лучше и спаться спокойней. Сегодня она вздрагивала ночью. Маленькую девочку напугать несложно, но это не значило, что врага можно недооценивать.
