А рядом – точно такого же размера вторая картина с рождественским сюжетом – на берегу замерзшего озера, на заснеженном пригорке босая девочка в легком платье сжалась от холода, пытаясь согреть замерзшие руки на груди под косынкой. В снегу – брошенная мандолина и две тоже замерзшие птахи. Этим вышитым гобеленам больше лет, чем мне. Их вышивала моя мама. И, прикасаясь к аккуратным крестикам пальцами, рассматривая очень плавные переходы света и теней на таких двух непохожих творениях ручной работы, я снова вижу склонившуюся над пяльцами маму и слышу ее голос.
Судьбе было так угодно, что она всю жизнь прожила вдали от своего родного города. Несколько раз бывала там, пока были живы близкие родственники и подруги юности. Но ветер перемен постепенно разбросал всех по огромной стране, многие ушли из жизни слишком рано.
И в один из январских вечеров, в сочельник мама рассказала об удивительном случае из своей жизни
Начало 1946 года. Госпиталь в Хатване, предместье Будапешта. Срочный приказ – командировка в Вену, чтобы получить медикаменты и оборудование для госпиталя в столице Австрии, где сконцентрировались в это время штабы и союзных войск – американцев, французов, британцев.
Старшей была назначена Мария Исааковна, врач- рентгенолог из Минска, знавшая блестяще немецкий и французский языки. Моя мама была заведующей клинической лабораторией. В помощь дали двух вооруженных солдат.
Дружба началась после знакомства в августе 1941 года, когда родителям и младшей сестренке Марии Исааковны удалось выбраться из Минска в первые же дни войны и на перекладных, иногда пешком добраться до Борисоглебска Воронежской области. И практически почти с самого начала войны обе стали работать в одном госпитале.
В результате Белостокско-Минского сражения 22 июня – 9 июля 1941 года основные силы советского Западного фронта оказались в окружении и были разгромлены, большая часть попала в плен. Советское Информбюро о сдаче Минска не сообщило. Там, в окружении пропал старший брат Марии, артиллерист Борис.
Все поезда шли переполненные по восстановленным путям. Незнакомые артиллеристы втянули двух девушек через распахнутые окошки в купе. Солдаты тоже сумели втиснуться в переполненный тамбур.
Мария сразу спросила, не встречался ли им ее брат. Узнав, что он пропал в самом начале войны, офицеры только торопливо отводили взгляды.
Сестричкам из госпиталя освободили нижнюю полку, организовали доставку кипятка на следующей станции
За окнами мелькали развалины незнакомых городков, сожженные деревья, остовы взорванных танков и машин. Рано утром проснулись, когда состав пробирался среди полуразрушенных домов Вены.
– Лида, ты знаешь, – я бросила консерваторию после первого курса и поступила в медицинский институт. Родители хотели, чтобы я была пианисткой! Но я их не послушала – стала врачом! И вот мы в городе, где родился и жил великий Моцарт! – Мария Исааковна вздохнула. – Как же все города, пострадавшие от войны, похожи друг на друга!
Лида кивнула. Их эвакогоспиталь на санитарном поезде следовал за наступающими войсками с февраля 1943 года, и на пути встречались только дымящие после недавних боев развалины и сотни раненых, которых тут же перевязывали, оперировали, сортировали, отправляли в тыл, хоронили погибших.
Ненадолго остановились в Харькове, прибыв туда на второй день после его освобождения. Клубы черного дыма над некогда цветущим промышленным городом, безлюдье. Вся огромная территория страны в руинах.
