– Я… я, конечно, люблю… – заволновалась 817-ая.
– Ты даже не знаешь кто это. Как ты можешь любить того, кого даже не знаешь?
– В этом центре моя знакомая работает, сейчас выясним.
Мы вернулись в здание. По лестнице на второй этаж. Рядами на кушетках лежат тела мужчин, подключенные трубками из вен на руках к аппаратам.
– Что с ними? – спросил я.
– Гормоны и витамины из их крови для нас вырабатывают. Нашему мозгу не только ведь кислород требуется.
– Нет, это вы монстры. Мало того, что мужчин убиваете, ещё из них и все соки выжимаете. Что бы ты сказала, если бы ты была на моём месте, а женщины лежали так и из них высасывали всё что нужно? Может у тебя вырастили сына, а из того, что от него осталось, выжимают соки до последней капли. Тебе, наверное, приятно всё это видеть?
Волнения 817-ой возросли многократно. Она сильно ускорилась. В конце комнаты на стуле сидела, по всей видимости, та самая знакомая.
– Привет 102-ая. Можно мне уточнить по моей оплодотворённой яйцеклетке, а то в общих данных этой информации нет.
– Вообще то не положено, но сейчас гляну. – ответила 102-ая, перебирая в голове: Так… Есть, нашла… Вырастили девочку…
– Очень хорошо. – с облегчением выдохнула 817-ая.
– 1721…
У 817-ой подкосились ноги. Я еле успел её подхватить:
– Та самая, которая сегодня танцевала?
– Как? За что? Она ведь ничего такого не сделала. Я сейчас старейшине просьбу отправлю…
Тут её перебила 102-ая:
– Ты хочешь, чтобы и ты и я пострадали? Эта информация, про яйцеклетки, инкубационные данные может только старейшина запросить. За разглашение информации сторонним – отбраковка. Мне как-то не очень хочется на грядках пеплом лежать из-за тебя и вместе с тобой…
Тут я, иронизируя, вставил своё слово:
– Хорошая дочка была, человечная… Самое главное: честно её забраковали, справедливо, наверное… Правда?
817-ая закрыла лицо ладонями:
– Что же мне теперь можно сделать?
102-ая:
– Ничего… Приговор уже привели в исполнение. Кассета с мозгом кремирована, очищена. Тело подготавливают к перемещению.
Я спросил у 102-ой:
– Пепел к вам сюда доставят? Удобрение же.
– Да. – настроение видимо тоже испортилось.
– Можешь его отдать нам?
– Да… Такое дело, как внесение удобрений в почву не отслеживается.
– Спасибо…
Я усадил 817-ую на стул. Если бы у неё было бы человеческое тело, то сердце бы просто остановилось.
– Это не справедливо… Почему сейчас? Это ты виноват! Почему именно ты появился у меня?
– Наверное, ты забыла, что меня тебе подарили. Но я рад, что меня подарили именно тебе… Иначе меня бы точно давно обнулили. Я и сейчас в подвешенном состоянии, от твоего желания завишу…
– Я не хочу быть завтра на перемещении. Это тело отобрали у моей дочки.
– Явка обязательна. – напомнила 102-ая.
Я немного поразмыслив:
– Ну, вообще-то, это было не её тело, оно ей по наследству досталось от другой…
Наступила минута тишины и переживаний.
– Можно узнать, какое тело принадлежало ей? – спросил я у 102-ой
– Секунду… Да оно тут в теплице на работах.
– 817-ая, не хочешь взглянуть. Половина её всё ещё жива, хоть и не основная…
– Сектор 14, грядка с капустой…
Я с 817-ой пошли обратно в теплицу, дошли до сектора 14. Вот она грядка с капустой, вот она плоть и кровь 817-ой…
– Она прекрасна. – начал я: Вылитая ты…
817-ая подошла к ней, обняла, но дочка уже не человек, а только симуляция жизни. Даже никак не отреагировала.
– Я испытываю что-то. Какое-то страдание, но оно не проходит, почему-то…
