– Гошенька-а-а, не оставляй меня одну-у-у… Я без тебя не могу-у-у…
Больной услышал это, открыл глаза и заявил:
– Я не Гоша, меня зовут Владислав. А Вас я знать не знаю, поэтому обращайтесь ко мне, пожалуйста, на Вы!
Молодые пациенты и пациенты среднего возраста, приходя в сознание, сокрушались:
– Никогда не думал, что буду ходить под себя, и что кто-то будет кормить меня с ложечки!
Старушки и старички, наоборот, радовались:
– Наконец-то дожили, когда и стакан воды – есть, кому подать, и помыть меня, и судно за мной убрать!
Однажды в реанимационном отделении со мной приключился казус. Во время ночного дежурства я прохаживался вдоль кроватей пациентов и, не помню – по какой причине, передвинул стул с одного места на другое. Сразу после этого мне бросилось в глаза, что монитор около лежащей рядом больной показывает полное отсутствие у неё сердечной деятельности. Я сорвал с женщины маску и стал делать искусственное дыхание рот в рот. В этот момент она открыла глаза и принялась хлестать меня по щекам. Оказывается, когда я задел стулом провода монитора, он отключился, но с пациенткой ничего страшного не случилось. Она в это время спала, а проснулась от того, что я обхватил её рот своими губами. Больная приняла оказание первой помощи за сексуальное домогательство и стала яростно отбиваться.
Другая пациентка лежала несколько суток в коме, а потом пришла в сознание, но, как выяснилось, с полной потерей памяти. Она стала спрашивать медиков: как её зовут, сколько ей лет, кто она по профессии; а потом перешла к более общим вопросам: о стране проживания, погоде, природе и т.д. Более опытные коллеги понимали, что познавательный интерес этой женщины не иссякнет еще очень долго, поэтому отправили к ней меня и заставили отвечать на все её вопросы. В течение двух часов я терпеливо отвечал, а потом пришли родственники больной, и я с радостью передал им эстафету. Кстати, они тоже этого испытания не выдержали и наняли для ответа на её вопросы двух школьных учителей: одного по русскому языку и литературе, а другого – по истории и географии.
Вообще-то говоря, чего только в реанимационном отделении не происходило. Один раз пациент учинил там разгром. Он неожиданно вскочил с кровати и, пошатываясь, заявил:
– Мне стало лучше! Пойду домой!
Я бросился к нему, чтобы поддержать, но не успел. Мужчина зацепился за проводки прикроватного монитора и, запутавшись в них, потянул его на себя. Стоящий у его кровати монитор упал на другой, тот на следующий, на следующий и на следующий. В результате все они попадали, как карточный домик, а когда медперсоналу удалось поставить их на пол, оказалось, что некоторые уже не функционируют. В итоге целые сутки медперсоналу пришлось восстанавливать пациентам дыхание вручную.
К счастью, такие инциденты случались редко. Образно выражаясь, реанимационное отделение напоминало кабинет управления техническим оборудованием на какой-нибудь фабрике. Аппараты, поддерживающие функции сердца и дыхания, а также поставляющие в кровоток лекарственные препараты, фыркали, булькали, шипели, свистели, все одновременно, в такт. Эти звуки действовали успокаивающе и вызывали сонливость. Если в реанимации было много свободных кроватей, то туда пускали на некоторое время прилечь и отдохнуть медперсонал нашей больницы – тех, кто жаловался на сильную усталость и плохое самочувствие. Я очень удивился, когда увидел там своего друга Петю.
