Потом не стало хватать бараков для заключенных. Помещения продолжали набивать до отказа, женщины теперь так плотно лежали на своих нарах, что могли умещаться только лёжа на боку. Но когда все нары заполнились до предела, Ленц приказал развернуть большие палатки на Лагерштрассе. Зимой каждую ночь от холода в этих палатках умирали десятки женщин, но лагерь всё равно был переполнен. Он был переполнен и тогда, когда хлебный паёк был уменьшен вдвое, когда утренние и вечерние поверки в дождливую и морозную погоду специально удлинялись и даже когда заключенных стали выбраковывать два раза в месяц. Г.Г., резиденция которого находилась недалеко от лагеря, всё чаще был недоволен Ленцем. По его мнению, в лагере низкая производительность труда и недостаточно быстро ведётся работа по истреблению непригодных к труду элементов.
Истребление… Как раздавить таракана? А как раздавить тысячу тараканов и куда потом девать их тела? Сначала людей убивали выстрелом в затылок, но Йохан Ленц понял, что этот способ слишком медленный и затратный. На помощь пришли врачи, которые стали делать обречённым инъекции фенолина. Следующим изобретением Третьего Рейха станут газовые камеры…
Вчера в лагерь снова приезжал Г.Г. и приказал коменданту для повышения производительности труда добавлять в суп заключенных больше картофельных очисток. В ответ на это Ленц усмехнулся, но всё же выполнил приказ рейхсфюрера. Сколько тупых приказов приходится ему выполнять! И чем выше он поднимался в СС по карьерной лестнице, тем больше было таких приказов. Он пошёл служить в СС не из-за внутренней убеждённости в правоте проводимой политики – он пошёл служить в СС для того, чтобы получить больше власти. Ленца угнетала необходимость подчинения, поэтому он мечтал об абсолютной власти, но, дослужив до звания гаупштурмфюрера, всё больше чувствовал свою подневольность. Если раньше его воле мешала необходимость подчинения всем вышестоящим лицам, то теперь, когда он стал главным в лагере, его положение высшего руководителя обязывало вести себя определенным образом и лишало свободы.
Сегодня, отдав все необходимые распоряжения и пройдя в окружении охраны по Лагерштрассе, комендант собрался домой раньше обычного. Он уже направлялся к воротам, когда к нему подошёл его секретарь, молодой тщедушный юноша Карл Газенклевер, с известием о приезде из Берлина представителя компании «Siemens», цеха которой располагались на территории лагеря. Гаупштурмфюрера не обрадовала эта новость, он с утра неважно себя чувствовал и хотел быстрее оказаться дома. Конечно, можно было отложить все дела на завтра и демонстративно удалиться. Это был ещё один плюс большой власти: ты можешь совершенно не считаться с желаниями и интересами других людей, но вопросы требовали безотлагательного решения, и комендант медленными важными шагами направился в комендатуру. Как только он вошёл в приёмную, все встали и поприветствовали его. Он зашёл в кабинет и велел впустить к нему приехавшего из Берлина гостя. Это был хорошо и дорого одетый молодой мужчина с правильными чертами лица. Во всем его облике читалась порода: высокий рост, широкие плечи и большие глаза. Твёрдый уверенный взгляд его зеленых глаз с насмешливой иронией смотрел из-под четко обрисованных темных бровей, жёстко очерченный овал не лишенного красоты лица делал его несколько суровым, но суровость тут же сменялась смелой весёлостью, как только его чувственные пухлые губы растягивались в белоснежной улыбке. Речь мужчины была такой же представительной, как и его внешность.
