– Где творится? – прозвучал в трубке усталый казенный голос.
– Как это где? В парке!
– В каком? – терпеливо поинтересовался служивый.
Я объяснил, в каком.
– Где конкретно?
– У лодочной станции, – пояснил я и выбросил телефон в окошко.
Я заехал в переулок, остановил машину и достал аптечку. Перевязал Бульдожку как смог. Девушка пришла в сознание, открыла глаза.
– Что скажешь? – тихо спросила она.
– Ерунда, – бодро ответил я. – Жить будешь.
Будет, если в ближайшее время получится найти неразговорчивого врача. Одна из пуль угодила ей в плечо и прошла навылет, а вторая, судя по всему, застряла в бедре. А еще она разбила голову, когда упала.
Я схватился за другой телефон.
– Патрик?
– Слушаю вас, друг мой.
– Скажите, как оплачивается ложный вызов?
– В размере семидесяти пяти процентов от договорной суммы.
– Согласен, – вздохнул я. – А скажите, у вас в команде случайно нет хирурга?
– А как же, – прозвучало в ответ.
Я понял, что еще не все потеряно.
– Хороший хирург? – уточнил я.
– Как-то неудобно хвалить самого себя, – признался сердечный друг Патрик. – Некоторый опыт я имею.
– Отлично! – обрадовался я. – Жду вас по адресу… Когда сможете приехать?
– Минут через двадцать.
– Жду.
Бульдожка тихо застонала.
– Все будет хорошо, – с гораздо большей уверенностью заявил я. – Сейчас тебя подлатают, и мы поедем домой.
– Вместе?
– Вместе. Куда же я теперь без тебя?
– Хреновый получился вечер, – пожаловалась она. – Каблук еще, ко всему прочему, сломала…
– Ерунда. Главное – оба живы. А туфли еще купим. Какие угодно, самые лучшие. Согласна?
Бульдожка ничего мне на это не ответила, потому что опять отключилась.
– После всего, что между нами было, ты обязан на мне жениться, – заявила девушка.
– Вернее, удочерить тебя.
Друг Патрик с лихвой отработал каждую вложенную в него еврокопейку. Сделал все как надо: извлек пулю, промыл и обработал рану, зашил, обработал вторую и оставил запас лекарств. А через два дня от него прибыл человек со всем необходимым. Так что мне не пришлось светиться, скупая по аптекам перевязочный материал и пытаясь прибрести за хорошие деньги то, что продается исключительно по рецептам.
– Удочерить? – удивилась Бульдожка.
– Именно.
Все прошедшие дни я вился вокруг нее, как кокосовая пчелка вокруг пальмы. Менял подгузники, обмывал, кормил с ложечки, заставлял принимать по часам лекарства и даже ставил уколы – словом, ухаживал за ней, как мамаша за любимым дитятей.
– Просьбы, пожелания? – Я вытер ей рот и убрал салфетку с груди.
– Стакан водки – желательно паленой – и сигарету.
– Зачем паленой?
– Чтобы стало еще хреновее.
– С чего такая грусть?
– Следы останутся на таком молодом и красивом теле, – пожаловалась Бульдожка.
– Ерунда, – отмахнулся я. – Врачи у нас прекрасные, очень скоро твои шрамы если и можно будет разглядеть, то только в электронный микроскоп. И то вряд ли.
– Как у тебя на груди? – ехидно спросила она.
– Его я заработал еще до того, как попал в контору.
Почти двадцать лет назад, на афганской войне, где я был обычным пушечным мясом. Таким, как я, пластические хирурги не полагались. Да и обычные далеко не всегда.
– Может, поспишь?
Бульдожка осторожно покачала забинтованной головой. Приложилась об камушек, когда падала. В результате много потерянной крови и минимум реального ущерба.
– На неделю вперед отоспалась.
– Не грусти, скоро встанешь на ноги, и мы поедем домой.
– Вместе?
