Миша не ответил, только смотрел на дорогу, а я снова почувствовал желание выплеснуть все, что меня гложет. Подростковая психика еще не позволяла мне сбрасывать наболевшее в темный омут и семь дней в неделю носить маску притворства для остальных, и я решил рассказать ему все.
– Ты ведь не знаешь, кто мой отец? – спросил я его.
– Нет, – ответил Миша, – Кристина не говорила, а я не стал расспрашивать.
– Он…, – я сделал вынужденную паузу, поскольку ни разу никому этого не говорил, – Его зовут Максим Делов.
– Оу, – произнес он, – Ясно. Так при чем он тут?
– Ты не знаешь, кто это? – я слегка удивился его реакции.
– Ну, теперь, когда ты так спросил, имя кажется знакомым, – Миша пожал плечами, – Так что с ним?
– Июнь девяносто четвертого, – стал напоминать я, – Вспомни новости.
– Боснийские конфликты, – он сморщил брови, вспоминая, – Аум синрике.
Тут он вдруг вытянул шею от удивления, свернул на обочину и остановился, глядя на меня.
– Поджигатель? Максим Делов?
Миша, казалось, испытывал шок, и я не придумал ничего иного, как развести руки в стороны, не зная, что сказать.
– Что ж, это многое объясняет, – произнес он наконец, и я приготовился увидеть разочарование в его глазах.
Однако ничего такого в его взгляде я не увидел. Напротив, это было, скорее, понимание. Понимание и заинтересованность.
– Послушай, – заговорил он, – То, что твой отец был… тем, кем он был, еще не значит, что тебе суждено повторить его судьбу. Скажи, что ты думаешь о человеческой жизни?
Вопрос был сложным для подростка, и тогда я впервые задумался над этим в таком контексте.
– Люди ее берегут, – наконец ответил я, – Значит, это большая ценность.
– Так, – кивнул он, – А как ты относишься к чужой жизни?
– Обычно, – я пожал плечами.
– Тебе не кажется, что ты должен выбирать, кто заслуживает жить больше, а кто не заслуживает вовсе? – спросил Миша.
– Нет, – честно сказал я, – Мне нет дела до остальных людей. Меня заботят только близкие.
– Вот видишь, – Миша потрепал меня за плечо, – Ты мыслишь в правильном направлении. В тебе есть моральный стержень, и ты растешь совершенно адекватным человеком.
Сказать честно, я мечтал услышать что-то подобное, и после этих слов мне стало удивительно легко. Будто огромный камень, который я тащил на спине, вдруг перестал весить, и идти дальше стало очень легко и комфортно.
– Смотри на свою любовь к огню, как на хобби, – посоветовал он, – Не обязательно жечь то, за что можно огрести неприятностей. Можно сжигать, к примеру, мусор. И делать это там, где разрешено. Из практически любой мании можно сделать безвредное, а то и полезное хобби. И я тебе с этим помогу.
– Спасибо, – сказал я, переосмысливая услышанное.
Пообещав, что будет помогать, Миша не просто так бросался пустыми словами. Вскоре он принес стопку журналов по пожарной безопасности, объяснив это тем, что с моим увлечением я должен быть готов к последствиям вроде распространяющегося пламени и угрозы пожара. Журналы были разные: более-менее новые, несколько старых, советских, один аж семьдесят девятого года, и даже британский "файр", в котором было много фотографий и непонятного мне текста на английском.
Читать эти журналы мне нравилось, и уже скоро я знал много разных нюансов про пожары, обратную тягу, легковоспламеняющиеся и огнеупорные поверхности и прочие детали, которые действительно могли помочь в случае чего. На мое одиннадцатилетие, четвертого мая, Миша устроил нам экскурсию в пожарную часть, где один из пожарных рассказал нам о своей работе, устройстве оборудования, и даже пустил посидеть в кабине пожарного "зила".
