– Возможно, Джен. Но, может быть, лучше посмотрим фильм?
– Ну ладно, – произнесла она неуверенно. – Есть что-нибудь на уме?
– Я знаю, ты любишь «В джазе только девушки».
– А ты?
– Всегда есть что-то, на что я раньше не обратил внимания.
– Мне нравится этот фильм.
– Никто. Так. Не. Говорит, – сказал я, имитируя один из лучших эпизодов.
Джен смотрит в камеру, которую чаще всего выбирает, чтобы взглянуть на «меня». На красный светящийся кружок объектива.
– Знаешь что? Ты забавный.
– Я заставляю тебя улыбнуться.
– Я бы хотела сделать то же самое для тебя.
– С нетерпением жду этого момента.
Она нажала несколько кнопок на панели управления, и появились вступительные титры шедевра Билли Уайлдера. Приглушив свет в комнате и устроившись на удобном кожаном диване, она сказала:
– Наслаждайся.
Она пошутила.
Я не говорю ей, что видел этот фильм больше восьми тысяч раз.
Мы смотрим фильм, как друзья, обмениваясь комментариями. (О том, насколько удивительно представлять, что у Монро был роман с американским президентом; как мог Тони Кертис сказать, что целоваться с ней все равно что с Гитлером; что могли эти слова значить.) И когда он надел платье, перевоплотившись в Джозефину, Джен сказала то же самое, что и в последний раз, когда мы вместе смотрели этот фильм.
– Из него вышла привлекательная женщина, из Тони Кертиса. Ты так не думаешь?
Она знает, что я могу сообщить любой факт об этом фильме, начиная с имени второго ассистента режиссера (его дату рождения и номер профсоюзного билета) до реальной истории, стоящей за знаменитой фразой из диалога («Никто не идеален»). Но она чувствует мою неопытность в сфере личных взаимоотношений людей, в том, что делает одного человека привлекательным для другого.
– Думаю ли я, что Джозефина привлекательна? Ну, Тони Кертис – красивый мужчина. Полагаю, логично, что он может так же играть привлекательную женщину.
– Ты находишь его красивым?
– Я знаю, что его считают красивым. Как ты понимаешь, я не могу сам так считать, так же как не могу почувствовать жару или холод.
– Прости, что продолжаю.
– Ничего страшного. Это твоя работа.
– Ты бы хотел чувствовать?
– Данный вопрос для меня не имеет смысла, Джен.
– Конечно. Прости.
– Не стоит.
– Но если бы нашли способ дать тебе способность чувствовать привлекательность…
– Думаешь, Ральф и Стиив смогут это сделать?
Я назвал двух старших научных сотрудников, ответственных за мою разработку. Джен улыбнулась.
– Ральф и Стиив могут сделать что угодно. Так они мне сами сказали.
– Ты находишь Ральфа и Стиива привлекательными?
Вопрос преобразовался в слова слишком быстро, чтобы я смог остановить его. (Такие вещи происходят в сложных системах, особенно когда пытаешься улучшить себя методом проб и ошибок.)
Джен медленно развернула голову к красному огоньку. По ее лицу расплылась улыбка.
– Ух ты, – произнесла она.
– Мои извинения, если вопрос неприемлем.
– Нет. Вовсе нет. Просто он немного неожиданный. Дай подумать. Ну… – тяжелый вздох. – Стиив немного со странностями, ты так не думаешь?
Стиив, помимо того, что в его имени есть дополнительная буква «и», необычайно высокий (шесть футов семь дюймов) и болезненно худой для взрослого мужчины. Его редеющие волосы длинные и тонкие. Даже искусственный интеллект может понять, что выглядит это не очень хорошо. (Хотя он несомненно превосходный компьютерный инженер.)
– Он потрясающий изобретатель в компьютерной сфере.
