– Осел!
– Дал понять, что его благородство тоже имеет предел. Еще и таким тоном заявил, как будто я на шее у него сижу! А ты же знаешь, что я никогда ни копейки у него не брала! Даже алименты и те… не платит…
– Бессовестное парнокопытное!
– Угу. Я в отчаянии, Нинка, – вздохнула я, кусая губы. Дурацкая привычка, с которой никак не могу расстаться. Нинка частенько шутит, что мне с такой привычкой никакого ботокса не надо. Они и так вечно красные и вечно припухлые.
– Наверняка нашел себе бабу, кобель, не к матери же ему ее тащить! Сидел бы себе в своем Питере, какого черта вернулся, не понимаю? Да еще и так с бухты-барахты, без предупреждения?
– Повышение ему дали, в филиал “головной” перевели, – фыркнула я. – Про это он тоже не преминул сказать. Себя расхвалить – это он всегда пожалуйста! Какой он там специалист крутой, и на счету каком хорошем…
– Ага, жаль у него там не знают, с какой гнилой душой у них специалист “хороший” работает. Филантроп фигов.
Я вздохнула. Возразить мне было нечего. Кто же знал семь лет назад, что улыбчивый, добрый и милый одногруппник Эдуард, который умудрился очаровать наивную меня еще на первом курсе своими красивыми ухаживаниями, впоследствии окажется совершенно безответственным мужчиной и никудышным отцом? А еще трусом редкостным и гадом эксклюзивным!
До сих пор помню, как он, глядя на тест с двумя полосками, пожал плечами и, улыбнувшись, сказал мне (на минуточку, молодой двадцатилетней девчонке, ввязавшейся в первые серьезные отношения!):
– Ну, мы же еще слишком молоды, Лад, ну, какие дети? О чем ты?
Вот только думать об этом надо было, когда…! А впрочем, моим Синичкам и даром такой папаша не нужен. Даже сейчас они до сих пор знать его не знают и в глаза ни разу не видели, и это несмотря на то, что вот уже год, как после переезда из области в столицу, мы живем в его двушке.
Ох, скольких мне стоило моральных усилий, чтобы переступить через свою гордость и позвонить Эдику, когда меня пригласили работать в Москву – словами не передать! Но мне нужны были деньги, а детям перспективное будущее. В нашем захудалом городке, хоть и с помощью моих родителей, но ловить было нечего. А тут… в общем, маячили всех так привлекающие “перспективы”. Ну, те самые, о которых все слышали и которые мало кому удавалось увидеть.
– Ау-у-у, Лад, ты тут?
– Тут-тут.
– Ты, главное, нос не вешай, слышишь? Сейчас я что-нибудь придумаю! В крайнем случае, ко мне переедете. Не проблема.
– Ну нет, что ты, Нин, у тебя только жизнь личная наладилась, а тут я, как снег на голову вам с Макаром со своими синичками свалюсь. Вот твой муж молодой будет счастлив!
– Но-но, – возмущенно фыркнула Нинка, – Макар обожает детей! А ты моя лучшая и самая близкая подруга, и я тебя в беде не брошу. Если уж на то пошло, я скорее Макара к маме отправлю, чем вас с Марусей и Левушкой на улице оставлю. Поняла?
– Поняла, – кивнула я, улыбнувшись. – Ты же знаешь, что я тебя обожаю, Нин?
– Знаю, Синичкина, знаю. А сейчас не паникуй, сиди и жди моего звонка. Есть у меня одна идейка… завиральная. Сейчас кое-что узнаю и тебе перезвоню!
– Хорошо. Спасибо, Нин.
Подруга, выдав вдогонку еще парочку мотивирующих словечек, наказала не впадать в депрессию и отключилась.
Я еще какое-то время просидела, таращась на потухший экран телефона и, в конце концов, отвесила себе мысленную затрещину, приказывая встать и улыбаться. Так широко и жизнеутверждающе, насколько это вообще возможно.
