– Тогда, конечно, лучше иди домой, отлежись, как следует. Быть может, устала от вчерашнего изнурительного мероприятия… До скорой встречи. – Эти сердечные слова скрывают мутные мысли.
– Я провожу тебя, – торопливо громким голосом говорит Даниэль. – Всего доброго! – бросает он, оставляя деньги за нашу еду и бежит за мной. Я отчаянно спасаюсь бегством, так как другого выхода не нахожу. Боль съедает меня изнутри, с жадностью лакомясь кусочками моего и без того расколотого сердца.
– Что все это значит? – недовольно молвит Даниэль, обхватывая резко меня за запястье, останавливая в движении.
Я впервые замечаю в действиях и словах Даниэля грубость. У Джексона научился, что ли?
– А почему такая дерзость? – поражаюсь я, обрывая его сильные руки, но он не отпускает их и сжимает сильней.
– Ты весь день вела с ними так, словно они обычные люди… – Его слова заставляют меня разразиться нервным смехом.
– А они необычные?
– Милана, они известные личности, а ты не проявляешь к ним уважения!
Гнев расширяется до необъятных размеров:
– Знаешь, не желаю слушать это. Я вела себя так, как считала нужным. – Я с силой отстраняюсь от него. – Я не обязана перед тобой оправдываться. И вообще, я не собиралась идти с ними гулять, этого желал ты! – тычу указательным пальцем ему в грудь. – Взял бы и пошёл с ними один, зачем нужно было предлагать об этом мне? – кричу я.
Даниэль затыкается, закусывает нижнюю губу, осознавая, возможно, проносящуюся правдивость моих слов.
– Ответь, – смягчается он, – что явилось предпосылкой твоего раздражения?
– Есть причины! – сама не замечая того, я продолжаю отвечать на вопрос криком.
– Я же старался ради нас… – произносит с жалостью Даниэль.
– Старался ради нас? – пылаю от раздражения я. – Хвалил меня перед ними? Я что, сама за себя постоять не могу?
– Хвалить? – судорожно вздыхает он. – Я же говорил всю правду о тебе. Они же хорошие люди, и я понял, что им можно доверять.
– Ты не знаешь их! Поэтому не стоит строить себе планы на их счет! – восклицаю с ненавистью я, не ожидая такой реакции от себя.
– А ты значит знаешь? – машет он руками. – Так нельзя вести себя, Милана! – Вторая мама, ей-Богу. – Они же к нам по-доброму, а ты не проявила к ним никакого интереса, ещё и ушла посреди обеда…
Жгучее отвращение к словам Даниэля, Джексона, Беллы разливается во мне, отчего я уже не в силах сдержать себя.
– Так нельзя? – ору я с плевком. – Где это написано? Кто тебе сказал об этом?
Он делает думающее лицо и через секунду продолжает:
– Этикет.
– К черту, этикет. – Мои глаза дико бегают от гнева. – Я не буду говорить им в лицо, как мне нравится проводить с ними время, когда на самом деле это не так. – Я со взмахом убираю волосы назад. – Тебе ясно? – возмущенным голосом на повышенном тоне заключаю я.
Охваченный ужасом от прозвучавших слов, Даниэль разглядывает меня, озадачиваясь моим состоянием.
– Никогда не видел тебя такой нервной… Это на тебя так этот предприниматель влияет?
Я яростно смотрю на него и замолкаю, но внутри меня кипят эмоции, как вода в электрическом чайнике. Глубоко вздыхаю, уменьшив степень бешенства, будто выпустила пар на Даниэле. Он уменьшает дистанцию между нами, с опаской дотрагиваясь до моей руки, но я сбрасываю его ладони, как и все его попытки успокоить меня, произнося:
– Мне нужно побыть одной! Поговорим потом.
Пока он переваривает мои слова, я разворачиваюсь и улепетываю в обратную сторону.
