Она такая живая, если в ней бушуют эмоции.
В отличие от других женщин, которых я встречал, она никогда не выдвигала условия, чтобы быть со мной. За все это время, что мы провели с ней, она ни разу не обременяла меня дотошными вопросами о моих деньгах, статусе и успехах работы, что вызывало глубокий интерес у каждой женщины, с которой я имел дело общаться.
Я замечаю вполголоса, подвигаясь к ней:
– Ещё недавно я и не предполагал, что тебе до такой степени будет подходить такой образ! Сударыня, известно ли Вам, что в таком образе Вы мне напоминаете богиню красоты?
– Джексон, – хохочет она. Ее жемчужная россыпь смеха сводит меня с ума.
– Питер, бери пример с брата! – влезает Ритчелл. – Не то, что ты – один комплимент на все случаи жизни. Ты прекрасна, всё прекрасно, погода прекрасна, настроение прекрасно, – воссоздавая интонацию своего возлюбленного, проявляет недовольства женщина. – Sono offesa!4 – восклицает на итальянском. За недолгое время, что жила там, Ритчелл стала высказываться общеупотребительными фразами жителей Рима.
Питер переводит всё в шутку, и мы всеми приступаем к ужину.
В атмосфере непринужденной легкости после просмотра фильма и ни к чему не обязывающих разговоров, усыпленных нашими поздравлениями с Миланой, по которым я успел истосковаться, я смакую каждое мгновение и, расслабившись от двух бокалов красного вина, сильнее, чем я того ожидал, не осознавая, что делаю, я крепко прижимаю к себе свою любовь и взираю на нее, любующуюся язычками пламени, с неистовым обожанием.
Заливаюсь неадекватным смехом от того, как Питер юмористично рассказывает историю своих «любовных терзаний», описывая все движения сердца, приведшие к женитьбе. Я был безумно удивлен и думал о том, что он решится на такой шаг, максимум, лет через десять – порой трудно отделить его шутки от серьезности. Теперь мне становится ясной причина его звонков по ночам с философскими вопросами ко мне: «Джексон, а зачем мы любим? Куда заводит нас любовь? Вот ты скажи мне, почему ты полюбил именно мою сестру? Что в ней особенного?»
Раскатистый смех разливается по стенам зала.
– Питер, всё, угомонись! – возражает Ритчелл от его следующей серии «Покупка кольца». – Я уже не могу больше смеяться, щеки болят, – покрытая красным румянцем, уверяет невеста, не отводя своего взгляда от возлюбленного. «Неужели она поддалась на его вечное занудство и влюбилась в этого чудака?» И закатив глаза в шутливом раздражении, добавляет: – Ты превращаешь нашу историю в какую-то комедию!
Моя любимая, единственная из нас, держит силу воли к приступу смеха.
Она часть моей души, и я не могу не чувствовать, когда она чем-то встревожена. Возможно, причина во мне. Я так долго мучил её, я давал ей повод для встречи и тут же отступал, так как этого требовали обстоятельства. Я постараюсь сделать так, чтобы мы смогли открыто встречаться, быть рядом друг с другом, несмотря на то, что за этим стоит публичная карьера, в которой отношения подлежат огласке, хотел бы ты этого или нет, назойливые представители прессы, наши враждующие родители, Белла и Даниэль, который при встрече меня чертовски бесил своей… Не могу подобрать чем, но он мне, как и любой другой парень, который находится в сантиметре от моей девушки, жутко противен.
То решение, которое я принял и которое нужно обговорить с семьей Гонсалесов, кардинально изменит всё, но, когда я на неё смотрю на этого ангела, Милану Фьючерс, душу которой я полюбил ещё с детства, все сомнения сгорают и уносятся прочь.
