Возле двери в подсобные помещения, меня остановила худая женщина в темном синем халате. Голова у нее была повязана капроновой линялой косынкой. В одной руке женщина держала как копьё швабру, с намотанной на нее мокрой мешковиной, в другой – большое цинковое ведро с грязной водой.
– Тебе чего? – спросила она меня, заслонив своим телом дверь.
– Мне это… – замешкалась я, не зная, чего бы придумать поправдоподобнее. Не рассказывать же ей, что я хочу найти ту самую дверь – портал, который смог бы доставить меня обратно домой. Все равно не поймет, да еще и шум поднимет.
– Чего, это-то? К Анне Петровне что ли?
– Ну да, – обрадовалась я, хотя и совсем не представляла, кто такая эта Анна Петровна, – к ней, к Анне Петровне.
– Придержи дверь, – деловито сказала уборщица, – Михеич, чтоб ему пусто было! Такую пружину тугую навесил, не поверишь, зайти не успеваю, бьет по спине, руки-то вечно заняты. С утра вот уже ведро разлила, пришлось лужу собирать. А оно мне надо? Мне и без этого работы хватает!
Я с готовностью придержала дверь, пропустила вперед, громко ворчащую женщину с ведром, и скользнула за ней сама.
– Ну, вон там ейная дверь. Табличка там еще есть. Сама дойдешь? Мне еще два отдела мыть.
– Дойду, – обрадовалась я перспективе без лишних глаз побродить по коридору. – Спасибо.
Через минуту я услышала, как из крана в туалете хлынула вода и неясно возмущенно забормотала уборщица. Следом загрохотало ведро. Я быстро прошла мимо помещений, которые меня не интересовали. Также я миновала дверь с табличкой: «Директор». Ага, видимо, Анна Петровна и есть директор. Туда мне не надо. Я подергала за ручки все двери, показавшиеся мне нужными, но ни за одной из них я не увидела продолжения магазина в моем настоящем времени. Все это были какие–то подсобные помещения, отдел кадров, бухгалтерия, некоторые из них были заперты. В самом конце коридора, откуда я ввалилась в восемьдесят девятый год, никакой двери не было. Я даже стену потрогала руками, глупо надеясь, что дверь обнаружится.
Я медленно повернулась, чтобы идти обратно. Ничего не получилось! Сказать, что я расстроена, значит, ничего не сказать. Из дверей туалета показалась давешняя уборщица с ведром чистой воды и той же шваброй.
– Чё сказала? – спросила она меня. – Берет?
– Кто? – грустно поинтересовалась я.
– Так Анна Петровна же! Чё, не взяла? – уборщица с грохотом поставила ведро, немного воды при этом выплеснулось на пол, швабру прислонила к стене, та тут же упала. – Пошли!
Она подвела меня к двери с табличкой «Директор», открыла дверь и, можно сказать, силой втолкнула меня в кабинет.
– Анна Петровна! – напористо с порога начала женщина, – Вы опять? Почему опять не взяли человека? Уже третью отправляете обратно. Я тоже уйду. Вот помяните мое слово! Никаких сил не хватает уже одной вымывать весь магазин! Вы же обещали!
Уборщица решительно выступила вперед и, даже, воинственно уперла руки в боки. Весь её вид выражал сейчас крайнее возмущение. Глаза её метали искры. По-моему, у неё даже ноздри трепетали от гнева.
Директор, в момент нашего вторжения, поливала из графина цветы на подоконнике. Она обернулась, и мне показалось, что в ее глазах сверкнула на мгновение какая-то радость, как будто она мне обрадовалась. Анна Петровна вытерла руки о вафельное полотенце, висящее на трубе батареи и подошла к своему столу.
– Успокойся Тоня. Никого я сегодня не выгоняла, иди, работай спокойно, сейчас всё решим, дай послушать человека. – Она села на свое допотопное кресло за стол.
