– Я очень хотела бы сняться в высокобюджетном сериале. Сегодня телесериал – лидирующий формат кино, – призналась, слегка смутившись, Зои.
– Я все же думаю о театре, о большом театре. Нужно поддерживать семейную традицию, – ответил Мартин.
– Я поддержу Зои – меня всегда интересовало телевидение. Телевидение вообще, не только сериалы, – уточнила Ариадна.
– Я пока не думал о будущем, – честно признался Роберт.
– Реклама! – отчеканил Артур, у которого, как показалось Филиппу, ответ был готов чуть ли не с самого начала его учебы. – Море возможностей!
Глава 2. Окаменевшая фигура
После эфира Филипп, еще раз поблагодарив за приглашение и мило распрощавшись с директором программы и ее ведущими, поспешил покинуть студию раньше остальных.
– Встречаемся в пятницу? – решил уточнить Аарон.
– Н-нет, зачем в пятницу. Прямо в субботу, на спектакле и встретимся… У нас и так все готово.
Говорил он несколько рассеянно и, как всем показалось, безучастно. Он спешил и его было не удержать. Самолюбие Филиппа было уязвлено.
– Реклама – море возможностей, да? – бурчал он себе под нос по дороге от телецентра к автобусной остановке. – Какой факультет они заканчивают, рекламный бизнес, да? Какой там «заканчивают» – закончили уже! А мне казалось что все же… что учились они на факультете актерского мастерства. А эти, а эти – сериалы у них в тренде! Современный формат, сериалы – это будущее…
Стоявший на остановке автобус неспеша заполнялся пассажирами. Филипп пробрался в самый конец салона и плюхнулся в кресло поближе к окну, закинул ногу на ногу и стал смотреть сквозь не славившееся своей чистотой стекло.
«Семейная традиция, продолжать дело семьи… Сынок не хочет быть далеко от своей семьи… Ну и оставайся с ней!»
Незаметно для самого Филиппа, его мысли начали угнетать. За первые несколько минут пути он успел достигнуть состояния внутренней агрессии, с которым он был знаком не понаслышке. Едва автобус тронулся с места, ему вдруг захотелось выйти из него и пойти пешком, но было уже поздно, да и неловко было бы просить людей дать ему пройти после того, как он сам забился в самый дальний угол. Филипп прекрасно осознавал, что такого рода внутренние напряжения чреваты болезнями, если не дать им выйти наружу. Главное, чтобы они не были переброшены на других – это он тоже понимал.
Судорожно копаясь в глубине своей сущности, Филипп подсознательно пытался направить эту энергию в нужное русло, мобилизовать ее на решение возникшей новой задачи, которую он пока что боялся сформулировать. Но не прошло и получаса, как под воздействием внутренней агрессии он обессилел. От человека, поднявшегося, скорее, взлетевшего в автобус, не осталось ничего в том вялом мешке на ватных ногах, что вывалился из него и направился в сторону продовольственного магазина. Вышел он из него довольно скоро, держа в одной руке блок из двенадцати бутылок крепкого пива. Отрешенное лицо выдавало смену его внутреннего состояния: агрессия была подавлена. Однако, такая ситуация чревата началом депрессии, если эта энергия не высвободится, не распрямится, словно сжатая пружина, и не превратится в поступок.
Тревога ослабила хватку на горле Филиппа, когда он захлопнул за собой дверь и услышал щелчок первого поворота ключа в замке. Он был дома, там, где ему никто не мог помешать делать все то, что он хотел бы делать, и первым делом он принял душ.
