Перед алым кабриолетом стоял мужчина, в джинсе с головы до ног, и размышлял. Его красная шея колебалась вместе с белой, под ершик стриженной головой туда-сюда, сюда-туда, брюхо, обтянутое джинсовой рубашкой, вздыхало и опадало. Кабриолет, повторявший угловатые линии больших американских машин 50-х годов, завлекательно подмигивал круглыми фарами. Размером он был примерно с чемодан и до того хорош, что хотелось схватить в охапку и немедленно унести.
– Ну и цены вы заламываете! – сказал покупатель тетке с рыжим шиньоном, в форменном халате продавщицы.
Шиньон сначала сделала вид, будто она тут не при чем (что скажешь? семнадцать тысяч, которые просили за автомобиль, для многих в Домске равнялись месячной зарплате). Потом пожала плечами:
– С такой ценой он и стоит третий месяц, никто не берет.
– Как же? Я беру! – раздался веселый голос.
Сзади к пузатому и продавщице подошел Богдан. Он прошагал весь «Детский мир» насквозь, нигде не задерживаясь. Китайское пластиковое изобилие сливалось в глазах в блестящий ком веселенькой расцветки. Алый кабриолет с хромированными контурами единственный из всего предлагаемого выглядел настоящим, это Богдан углядел за пять метров. А как углядел – тут же решил купить.
Пузатый обернулся и посмотрел на Богдана хмуро. Его длинное лицо, похожее на морду старого сеттера, выразило замешательство и наконец узнавание.
– Толич! – воскликнул он.
– Михалыч? – сощурился Соловей.
Это был Игорь Михалыч Воеводин, с которым Соловей когда-то работал в одном КБ, они девять лет рассчитывали буровые установки, сидя за соседними столами, ходили вместе в курилку, ездили в походы на байдарках… много всего было вместе, пока Богдан не ушел из КБ и не уехал в Москву. Когда-то они входили в один круг друзей, но с тех пор Соловей давно забыл про Воеводина.
– Ну ты даешь, Михалыч… ты прямо окреп! Я тебя узнал не сразу.
Михалыч не то чтобы окреп, а прибавил килограмм двадцать за те двадцать с лишним лет, что его не видел Богдан. Мешков под глазами и серебряной седины у него во времена КБ тоже не имелось.
– А ты почти не изменился. Все такой же стиляга. – Белозубая улыбка осветила лицо Михалыча. – Курточку под цвет глаз подбирал? – Он не только спросил, но и пощупал шоколадного цвета замшу.
– Но-но! Курточка полторы штуки евро стоила, не засаль, – усмехнулся в ответ Соловей.
– Видел я в твиттере пару твоих фотографий. Показали. Яхта на шестьсот лошадиных сил…
– Чего там, в аренду же, – скромно сказал Богдан.
– Отели пять звезд, завтраки с шампанским, девушки в купальниках…
– Да я не зову, сами ко мне тянутся, – продолжал скромничать Соловей.
– Ну, у нас жизнь поскучнее. Нечем в твиттере похвастаться. Работаем, работаем…
– Кем работаешь?
– Так. Ищу пути к сердцам… – покрутил рукой Михалыч, – и к карманам.
«Жиголо или маркетолог? – подумал Богдан. – Ставлю на маркетолога». У Богдана были еще пара-тройка часов до намеченного вечернего визита, и он подумал: а почему бы не поболтать со старым приятелем?
– А давай того-сего где-нибудь? Посидим, а? – в эту минуту предложил Михалыч.
Соловей даже не удивился совпадению. Он был уверен, что любой из старых друзей в Домске почтет за счастье посидеть с ним. Он привык, что люди, как мотыльки, летели на свет его успеха. А уж расспросить о подробностях жизни долларового миллионера, бывшего инженера, каждый был бы рад.
– Машинка хороша, – сказал Михалыч, кивая на красный кабриолет. – Цена безбожная, но я думаю, не купить ли? Внуку в подарок.
