Нет, про убийство я рассказывать не стану. Не хочу, и все. Вот, точно Бонни говорит, моментец неподходящий. Могу рассказать про других, кто со мной поехал.
Бак… ну Бак пока сидит, поддался на уговоры бабьи и в полицию пошел. Исправиться он хочет. А натуру-то не выправишь. Вернется Бак из тюрьмы – и ко мне. Вот увидите!
Бланш его – девка, конечно, славная, но из другого теста. Ей нас не понять, а нам не понять ее. Чего хорошего в тухлой жизни? Ну да я зла не держу, и пусть она на меня не сердится, мы с Баком как-нибудь сами, без бабья разберемся. А так-то я за ней приглядываю, чтоб не обижал никто. И Бонни она по нраву, потому как тихая, домашняя.
Вот малыш Джонси, мы его случайно прихватили с собой, думали, что на денек-другой, а вышло иначе. Ну да Вилли не в обиде, ему с нами хорошо.
Еще Рой Гамильтон есть. Ну был, а потом от нас отошел, и сами видите, чего получилось: попался копам. С Клайдом ему везло, а когда свалил, то и везенье сразу закончилось. Ну я не в обиде, я старому дружку помогу. И не потому, что так уж Гамильтона люблю – скотина он редкостная, – а потому, что он в Истхеме сидит, а туда попасть я никому не пожелаю.
Ничего, придет срок, и ввалим мы копам. Ответят по полной. Вот вроде и все. Может, еще кто прибьется, так я ж не гадалка, чтоб будущее видеть. Но главное-то вот в чем. Люди приходят и уходят, их право, Клайд силой никого держать не станет, да только мы с Бонни навеки друг с другом повязаны. Вот так-то, мистер Шеви.
Ох, про ограбления рассказывать? Про которое? Я, говоря по правде, все и не упомню, столько их было-то. Снова кривитесь. Вот скажете, вы ж на войне-то не были? И я тоже, но я про другое говорю. Почему, когда на войне убиваешь, это нормально, а когда тут, то сразу вой поднимают? Что? Мир? Права? Да срать я хотел на их права, как и они на мои. А мира никогда не было и не будет.
Мир – это когда всем поровну, а не когда одни другим подачки в зубы швыряют, откупаются. Нет, мистер Шеви, я не коммунист, вот вечно вы что-нибудь разэтакое да придумаете. Я просто человек, которому надоело, что об него ноги вытирают.
И Бонни такая же.
Мы молоды и сильны. Ненадолго? Ну и пускай. Сколько ни есть, а все наше. Правда, Бонни? Видите, она меня понимает.
Мы, если хотите знать, две стороны одной монеты. Той самой, за которую нас и купили.
А с ограблениями… ну не лезли мы туда, где нарваться можно, тут уж везение или нет, но когда в голове пусто, даже Дьявол не спасет. Мы точно знали, что если в большой банк сунемся, то на пороге и поляжем. Большие банки серьезные ребята пасут. А вот если помельче, то тут и раздолье.
Поначалу мы даже в мелкие не совались. Так, по магазинчикам и бензоколонкам гуляли, на них-то всегда есть чем поживиться. Немного? Ну так мы и не жадные. Пусть Диллинджер гремит мошной на все Штаты, а Бонни и Клайд из другого теста. Деньги-то на тот свет не возьмешь.
В общем, мы просто ехали. Ну да, просто брали и ехали. Какие планы? Я ж говорю, Клайд – чемпион, а не бухгалтер! Начнете вы меня слушать или нет? Вот и хорошо. Молчите. Вы когда молчите, то особенно мне нравитесь. Ну значится, ехали мы и ехали. Потом останавливались где-нибудь, ну просто когда появлялось желание остановиться…
– Будто пихал кто под локоть. Смотри, Бонни, вон местечко подходящее. А я уже Клайду говорила.
– Точно. Говорила она. И чтоб вы знали, то ни разочку не ошиблась. А дальше как когда. Когда Бонни шла «привет» говорить, когда я. Я-то поначалу не хотел ее за рулем оставлять, ну сами понимаете, порою смазывать пятки приходилось, а тут не сам за рулем. Но потом ничего, попривык. Бонни, она талантливая. И с машиной, и с револьвером управляется на раз.
