Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу - страница 7

– Миленькие, спасибо, дай вам Бог здоровья! Спасибо! – Я повторяла это как молитву, всем вместе и каждому по отдельности, вглядывалась в глаза и лица, чтобы запомнить тех, кто спасал мое искалеченное тело. Одна медсестра прослезилась, и мне стало от этого очень грустно – я не хотела, чтобы кто-то из-за меня плакал.

Завершив все экстренные процедуры, врачи передали меня в руки медсестер, которые долго меня везли и в итоге оставили в проходном коридоре с белыми стенами. Там было очень светло, рядом стояли кровати со спящими людьми. Весь персонал куда-то ушел. «Где я? Что дальше? Почему меня не везут в палату? Почему никто ничего не объясняет? Где мой телефон? Надо дозвониться до папы». Снова стало очень страшно от ощущения полного непонимания, меня охватывала паника.

– Кто-нибудь, подержите меня за руку, миленькие, мне тут так страшно одной!

Наконец подошла медсестра, дала мне мой телефон и объяснила, что я в реанимации, а врач скоро подойдет и поговорит со мной.

«Реанимация». Еще одно страшное слово. Вроде оно всегда казалось вполне безобидным. До тех пор, пока этим словом не стало называться место, где я вынуждена была теперь находиться.

На телефоне было 6 пропущенных звонков – все от Димы К., но я все равно сначала пыталась дозвониться до папы, однако он все так же был недоступен.

Позвонила маме, но связь постоянно обрывалась, и я не смогла с ней поговорить. Стала набирать Диме К., звонок прошел, но ничего не было слышно. Я плакала, звала его, но в ответ была тишина. А мне так нужен был голос кого-то из близких. Он стал писать сообщения между попытками дозвониться.

Мне до сих пор стыдно за эти слова, даже в том страшном состоянии я не имела права такого писать. К этим словам часто относятся очень легкомысленно, а они очень тяжелые, очень сильные, их нужно вообще запретить. А самое страшное – когда эти слова произносятся всерьез.

После этого сообщения он все-таки дозвонился до меня. Наверное, я звучала очень сумбурно, но его так потрясло мое последнее сообщение, что он начал разговор со слов:

– Катя! Катя, я люблю тебя! Живи, пожалуйста, ты нужна мне! Я уже беру билеты и вылетаю, дождись, жди!

На мгновение существующая действительность озарилась яркой вспышкой эйфории, какого-то неземного счастья. Вся боль ушла, а желание жить и бороться во что бы то ни стало казалось смыслом всего происходящего и того, что будет впредь. Тогда Дима признался мне в любви впервые, и это было достаточной мотивацией для того, чтобы выжить.

Удивительно то, что он жил в другом городе и, не зная ничего об аварии, начал звонить мне именно в тот момент, когда я варилась в кипятке. Более того, никогда раньше он не звонил вот так посреди ночи без предупреждения, и тем более несколько раз подряд. Мне было так страшно там находиться одной, но оказалось, что он ровно в те секунды вдруг стал пробиваться звонками в мой телефон.

Дима приехал на следующий день. Сразу после нашего разговора он сорвался в аэропорт, чтобы вылететь ко мне из Питера, где тогда жил. Чтобы объяснить всю значимость его живительного «Я тебя люблю!», мне придется рассказать предысторию наших отношений.