Грудь сдавило, я словно перестала узнавать свою квартиру! Воспоминания того, как мучительно долго и тяжело проходил ремонт, как я впахивала на двух работах, чтобы сделать все качественно и красиво, как на картинке из модного журнала, зарябили перед глазами: смена трёх прорабов, четыре бригады строителей и два дизайнера… а также море испорченных нервных клеток и глубочайшие кратеры синяков под глазами, что с тех пор стали моими верными спутниками.
Но добил меня красный бабушкин коврик у раковины, закрывающий сложный рисунок кварца. Меня будто вовсе стерли отсюда… Все следы спрятали, засунув в небольшую коробочку на подоконнике.
— Да убери ты уже свою тарахтелку! — рявкнул Миша и выхватил смартфон, отбросив его к своему.
А у меня и вовсе кончились слова. Не могла изъясняться. Все было на уровне ощущений. Я мысленно бродила по квартире и искала то, что упустила, то, что ещё было изуродовано, пока я «спала».
Обернулась и до боли прикусила губу, увидев натянутую под потолком бельевую веревку, на которой сушились семейники, мои кружевные стринги и платье свекрови. Я с тоской смотрела на резную лепнину потолочного карниза, что восстанавливали два месяца, как дань Сталинской постройке, а теперь она пожелтела от постоянной влаги сохнущего белья.
Ерунда? Конечно, ерунда… Но тогда почему мне нечем дышать? Почему внутри тикает запал и сверкают искры? Почему мне кажется, что пока я делала вид, что и так жить можно, меня стирали из моей собственной квартиры? Здесь больше нет любимых мною вещей, здесь словно нет меня…
— Нам надо… — начала было я, но отвлёк внезапный сигнал входящего сообщения.
Медленно протянула руку к телефонам и, не глядя на экран, скинула блокировку отпечатком. Смотрела в когда-то любимые глаза и удивлялась их безжизненной тусклости.
Быть может, и я такая же? Быть может, и я научилась смотреть на мир вот так же? Как через грязное, покрытое толщей сажи стекло? В ладони снова провибрировал гаджет, напоминая о непрочитанном сообщении, а я мысленно взмолилась, чтобы это был не Зорин. Добить меня решил? И так держусь из последних сил, чтобы со стыда не сгореть.
«Вчера все было превосходно. Я только о тебе и могу думать!»
Буквы стали складываться в слова, слова приобретали смысл, а смысл ожогом отпечатывался в мозгу. Какого хера? Как он нашел мой номер?
Люся, что ты несешь? Он же мент, для него это как два пальца обоссать. Или об асфальт… Неважно!
Гад! Придурок! Ещё наглость имеет взять и написать эту пустую, абсолютно похабную эсэмэску? Если включил мозг, поднапрягся и нашел мой номер, то должен был и узнать, что я пока замужем! Или на это и расчет? Решил подставить меня в отместку? Подлый… Гадкий!
Уррррод… Мент, одним словом!
Ненавижу слабых мужиков! Я их просто перестаю замечать, они замыливаются в неясное пятно, рано или поздно превращаясь в… Кура?
И я уже готова была выключить телефон, когда вдогонку пришло новое сообщение с того же неизвестного номера:
«Я же говорила, что твоя тупая адвокатесса даже не поймёт, что тебя дома не бывает. Кстати, милый, у меня на тебя планы, поэтому скажи своей толстухе, что на все выходные едешь на дачу… Я жду тебя. И вся пылаю…»
Но неизвестному абоненту этого было мало. Контрольным выстрелом стала прилетевшая фотография…
Я глазам своим поверить не могла, что правда смотрю на женскую небритую промежность!
Тошнота волнами стала подкатывать к горлу, отзываясь кислотой кофе и табака.
