Тяжело вздыхаю, любуясь высокой спортивной его фигурой, красивым лицом, наполовину скрытым козырьком кепки, движениями его... Сердце сжимается в предчувствии. Он ко мне идет! Мамочки! Поверить не могу!
19. 19 глава. Когда не страшно...
Связаться с базой не получается. Связи нет. Турки предполагают, что в городе бушует непогода пострашнее, чем у нас. Поэтому мы просто идем, стараясь удалиться как можно дальше от опасного участка на открытое пространство.
Это удается часам к трем дня, когда уже даже я еле переставляю ноги, а Егорова держится буквально на одной силе воли! Но держится! Сила воли у нее просто на высоте!
Решаем поставить палатки, приготовить еды и отдохнуть до утра. Усаживаю несопротивляющуюся Настю, как куклу, под дерево, чтобы на нее поменьше лил дождь и начинаю устанавливать ту палатку, которую изначально тащил на себе, разместившись чуть в стороне от остальных. Расчет понятный - Егоровой отдохнуть в тишине надо, а эти туристы снова всю ночь трахаться будут!
Все девчонки-путешественницы падают прямо на землю без сил, и, надо сказать, многие мужики тоже. Турки, как самые выносливые, или просто привычные к подобным переходам, разводят костер, уныло посматривая в серое низкое небо, затянутое бесконечными облаками.
Вот это я отдохнул! Приехал, называется, в жаркую страну позагорать на море! Даже не верится, что такое вообще бывает... Делюсь своими мыслями с Егоровой. Она не отвечает.
- Ты что, со мной не согласна? - поворачиваюсь к ней.
Спит. Прямо так, сидя...
- Арс...
- Ч-ч-ч! - обрываю брата на полуслове. - Тихо! Не буди!
- Слушай, братуха, я чё-то не пойму! - шепчет он, придерживая палатку, пока я втыкаю колышки. - Чего ты с этой девчонкой возишься? С Улькой поругался...
- Я что, не могу помочь человеку? Мы с Настей работаем вместе!
- А! Не, ну, тогда конечно! Но все равно...
- Про Ульку только не надо, ладно!
- Окей. Мне, собственно, все равно - Улька, или эта... как там ее Настя... Это меня Лена к тебе послала, разузнать... Ты есть хочешь? А-то пока эта каша на костре приготовится...
- А что, есть что-то? - оживляюсь я.
Жрать хочется так, что от мыслей о еде кружится голова.
- Сейчас принесу. Там у моей мясо вяленое, хлеб и конфеты...
- О! Братуха, я люблю твою жену!
- Но-но! Ты не очень-то... А то накостыляю на правах старшего брата!
- Да я так, образно!
В палатке сыро. Сухих вещей у нас нет. Но мне кажется, я могу сейчас и в луже заснуть.
На ходу закидываю в рот пару кусочков принесенного Ильюхой мяса и иду будить Егорову.
- Насть... - шепчу, притрагиваясь кончиками пальцев к болезненно бледной мокрой от дождя щеке. Она не реагирует. Зову еще раз по имени. Итог тот же. Рявкаю погромче. - Тфу ты! Егорова!
Голубые сонные глаза тут же открываются.
- Пошли, что ли, в постельку! - демонстрирую ей самую широкую из набора своих улыбок.
- Мне кажется, я и здесь спать могу, - сонно щурится она.
Это я и так вижу.
Тяну за руку, помогая подняться. Ее пошатывает. Ничего, отлежится сейчас, полегчает... Должно ведь полегчать?
Залезает в палатку, падает на постеленные там мною наши вещи и, кажется, мгновенно засыпает. Ну вот! А я ей еды оставил! С сомнением смотрю на пару кусочков мяса и конфету. Съесть, что ли? Ну, глупо же, правда, не съесть? Нас же покормят скоро! Но какое-то, мне не свойственное, новое чувство заставляет припрятать в рюкзак на потом... для нее... Я так-то не привык делиться...
