Меня затрясло, и я судорожно собрала волосы в хвост. Обмотала в несколько раз резинкой. Сунула ноги в спортивные штаны, накинула на плечи толстовку. Нашла в коридоре свои кроссовки и вышла из квартиры.
Половина третьего. Не так и много. Тренажерка для копов в паре кварталов от меня работала круглосуточно. Пробегусь, проветрюсь… Заодно подумаю, во что и как глубоко я вляпалась.
Многие бывшие коллеги предпочитали бить баклуши (ладно, ладно, груши) как раз по ночам. Но сегодня, на удивление, в зале было пусто. Только Крейг Бэрроу дрых на лавке у выхода, обмотавшись влажным полотенцем и источая крепкую смесь мускуса и пота.
– Что, Бэрроу, жена выгнала? – не удержалась от того, чтобы поддеть любвеобильного и отважного сержанта, днем искавшего себе неприятности на одну точку, а ночью – на другую. Обе располагались внизу.
– А тебя, Холден, кто выгнал? Кот?
Один-один. И вообще удар ниже пояса!
Мало кто из отдела не знал о моей одержимости, мешавшей любым попыткам обрасти личной жизнью. Было время, когда я надеялась, что найду себе классного беспроблемного мужика. Сразу, как засажу Уэйна на «долго и несчастливо». Но Уэйн все не садился… и не садился…
Кота у меня на скромной жилплощади тоже не значилось. Сейчас я радовалась этому обстоятельству. Вот прикопает меня завтра красавец-маньяк, а пушистой морде кто корм насыпет? Не просить же об этом Уэйна, в самом деле?
Так и представила себе последнее желание умирающей. Сиплое такое, жалобное: «Кота покорми… Шкафчик слева, верхняя полка…»
– Ты чего зависла, Холден? – осклабился Крейг, лениво вытирая пот на подмышках.
– Не твоего ума… Хотя… Какой там ум? – «недоверчиво» наморщила лоб.
– Будешь дерзить – сдам охране, зайка моя безбилетная, – проворчал сержант и устало завалил затылок на лавку.
Подозрительно бодрыми шагами я направилась к своей любимице – груше Матильде. Не скажу, что она всегда встречала меня с улыбкой, но сдачу давала редко и не больно.
Время за ритмичными ударами тянулась незаметно. В голове прояснялось, сон прогнало окончательно.
Завтра разорю кофейный аппарат и стану врагом номер один в отделе. Приличный кофе там случается только по утрам, к обеду становится жидким и пустым.
Я намеревалась прямо из зала поехать к Джеффу. Каяться и сдаваться с повинной. Моему голому, вляпавшемуся в неприятности заду нужно хоть какое-то прикрытие. По старой памяти.
Или все-таки пока рано признаваться Джеффу?
Как старый занудный дядюшка, он, естественно, все свидания с маньяком мне запретит. А если не послушаюсь, то и сорвет самовольно. Заявится в ресторан, помашет жетоном перед носом Уэйна, представит ему бывшую напарницу…
Че-е-ерт… Черт! Таша, вспомни гравировку на пистолете. Не делай глупостей.
Матильда с удивлением отшатнулась аж до стены: не ожидала от меня такой прыти.
– Прости, Мотя, день паршивый, – я зачем-то извинилась перед снарядом и продолжила ломать ему бока.
Пот застилал глаза, пока я мутузила бедную Мотьку. Но мне не нужно было видеть грушу. Я даже веки опустила и плотно зажмурилась.
И тут же перед внутренним взором предстало лицо привлекательного гада. Рука дернулась, застыла… Но не для того, чтобы ударить. Отчего-то захотелось провести пальцами по воображаемой щетине, очертить линию мужественного подбородка…
В фильмах часто изображают маньяков красавчиками. На самом деле, как показывает практика, чаще всего они выглядят отвратно. Искореженная убийствами и иными злодеяниями душа оставляет отпечаток и на внешности.
