— Послушай меня, Машенька, — торопливо шепчу ей. — Домой я не могу, но я обязательно тебя заберу, очень скоро. Понимаешь? — шепчу, стискивая ребёнка в объятиях.
— Я хочу сейчас, — начинает плакать дочь.
— Машуля, девочка моя. Я очень тебя люблю.
Все, сама рыдаю, слыша позади себя шаги.
— Маша, потерпи немного, я очень скоро тебя заберу, — повторяю ей, боясь посмотреть ребёнку в глаза. На самом деле отпускать не хочу. Это моя дочь! Моя! Я никому ее не отдам. Ни за что!
— Отпустите ребенка! — на мое плечо опускается давящая рука охранника. Не обращаю внимания, цепляясь за дочь.
Ну не могу я.
Не могу!
Собираюсь, оборачиваюсь. Над нами возвышаются няня и два охранника. Я их знаю. Прихвостни Тараса.
— Пожалуйста, позвольте нам пообщаться, погулять здесь рядом, в парке. Совсем немного. Часик. Тарас не узнает.
— Женщина! — шипит на меня няня. — Вы в своем уме?! Тарас Владимирович приказал не подпускать вас к ребёнку вообще! Вы не имеете права!
— Да кто вы такая, чтобы говорить мне о моих правах?! — взрываюсь, тоже шиплю. Хочется орать, оттолкнуть их всех, схватить Машу в охапку и бежать. Я хоть и помешалась, но еще понимаю, что у меня ничего не выйдет. Отберут ребёнка насильно, чем напугают Машу. — Еще хотя бы полчаса, — с мольбой обращаюсь к охранникам. — Я заплачу, — спешно открываю сумку в поисках кошелька. Денег у меня не так много, но я готова отдать все.
— Нет, Яна Александровна, — качает головой охранник. — Простите, сами понимаете. Нам работа дороже, — в голосе жалость. Он меня знает и все понимает. — Давайте вы просто отдадите нам ребёнка. Не будем травмировать Машу.
Оглядываюсь на дочь.
— Маша, маленькая моя, — сжимаю ее ладошки. — Я очень скоро тебя заберу. Я обещаю. Тиша будет с тобой, — отдаю ей кота. — Все рассказывай ему, он предаст мне.
Маша кивает, обнимая кота. Еще раз целую дочь, улыбаясь ей, чтобы запомнила меня такой, а не рыдающей.
Поднимаюсь на негнущихся ногах, хватаю сумку и ухожу. На выходе оборачиваюсь, наблюдая, как няня одевает дочь, посылаю ей воздушный поцелуй, а она мне в ответ.
Вылетаю на улицу, глотаю воздух, но вдохнуть не могу. Глоток недостающего кислорода застрял где-то в горле. И это не метафора, мне реально нечем дышать. Накрывает приступом паники, сердце колотится, в голове шум, и нечем дышать.
Иду через дорогу к парку, там падаю на ближайшую лавочку, сгибаясь пополам, начинаю рыдать, кусая кулаки.
— Яна.
Вздрагиваю, дергаюсь, когда чувствую, как на мои плечи ложатся мужские руки. Поднимаю голову. Леван. Серьезный, хмурый, осматривает меня черными взволнованными глазами.
— Оставь меня! — требую я. Но мужчина тянет к себе, обнимая, прижимая.
— Я не буду задавать вопросов, чего-то требовать и лезть в душу. Просто позволь позаботиться.
— У вас, мужчин, просто не бывает, — усмехаюсь сквозь слезы.
— Клянусь, никаких намеков на что-то интимное. Холодно просто, поехали куда-нибудь в тепло.
Тянет меня за плечи, поднимая. Я настолько пуста и морально убита, что не вижу смысла сопротивляться. Не возникает мыслей, откуда он здесь и что ему от меня нужно. Поднимаюсь и иду за ним, ощущая, как сжимает мою ладонь.
9. Глава 8
Леван
Понимаю, что это ненормально. Веду себя как сталкер. Это уже клиника. Одержимость лечится? Плевать. Я хочу знать о ней все. И сейчас хочу понять, как такую, с виду возвышенную, аристократичную, ухоженную женщину лишили родительских прав?
