Украдкой приподняв взгляд, заметила явное самодовольство в глазах Глебова-старшего.
– Иногда на моего сына нужно как следует надавить, – без утайки согласился он, иначе он надавит на тебя в три раза сильнее.
Озадаченно сведя брови, я всерьез задумалась над этим вопросом. Я терпеть не могла все эти провокационные штучки, к которым так часто прибегали в компании моего отца. Все это было так лживо и алчно. И совсем не походило на настоящие чувства.
– А разве нельзя это сделать как-то по-другому? – вслух спросила мужчину. – Немного нежнее?
Его правая бровь медленно изогнулась в дугу.
– Нежнее? С Димой? – казалось, вполне искренне изумился он, прежде чем вновь улыбнулся своей хитрой улыбкой и, протянув вдоль стола свою руку, слегка сжал мои пальцы. – Я буду только рад, если у тебя это получится.
Уловив очередное одобрение, я скромно кашлянула в кулак, переведя взгляд на окружающие нас стены.
– Могу я задать вам один небольшой вопрос? – немного робко спросила тотчас кивнувшего старика. – Почему вы живете в этом доме? Ведь с такими средствами вы же вполне можете позволить себе роскошный дом в любой части мира.
Опасаясь, что он, как и Дмитрий, начнет просвещать меня по поводу развращенности денег и человеческого сострадания, я мысленно приготовилась к новой проповеди. Однако Анатолий воспринял мой вопрос совершенно нормально.
– Мы с твоей мамой прожили здесь последние недели ее жизни, – со вздохом отозвался он. – И с тех пор, как она ушла, я так и не смог до конца смириться с реальностью. Признаюсь, мне нравится бродить здесь в воспоминаниях. Видеть ее призрачный силуэт у плиты. Слышать ее смех со стороны побережья. Вспоминать, как мы занимались любовью в воде…
Резко опустив голову, я непроизвольно поперхнулась кусочком непрожеванного сыра.
– Прости, – заметив мое смущение, поспешно произнес Анатолий. – Я не знал, что тебе неприятно говорить на такие темы. Обычно мы с сыном обсуждаем все совершенно открыто. Наверное, вы с отцом нет.
Меня передернуло. Что значит – все? Абсолютно все?!
Словно прочитав мой немой вопрос, он слабо усмехнулся:
– Всё – в мерах приличия. Без подробностей, но все же довольно свободно.
Немного успокоившись за приготовлением небольшого бутерброда, я едва выдавила из себя слабое подобие непринужденной улыбки.
– Вообще-то, вы правы. Мой папа не одобряет фривольности в своем доме. Максимум на что он давал разрешение моим парням – это лишь невинно поцеловать меня в щеку. Куда уж там об интимных разговорах? Ведь для него я все еще маленький ребенок.
– Поэтому он и охраняет тебя от всех бед.
– Проще говоря, постоянно мне лжет, – с горечью подытожила я.
– Он тебя любит и всего лишь желает, чтобы ты была счастлива.
Оторвав взгляд от куска хлеба, шумно вздохнула, смотря в светло-карие глаза этого необыкновенно доброго человека. Ведь мы должны быть врагами уже хотя бы потому, что я являюсь дочерью самого Мирона Аверина. Но Анатолий будто не замечал этого. Для него я была всего лишь Кариной – дочерью некогда любимой женщины.
– Очень на это надеюсь, – вслух проронила, наконец-то потянувшись к своей кружке кофе. Отпив небольшой глоток напитка, добавила в него немного сливок, после чего поспешно потянулась за сахаром.
– Уму непостижимо! Ты завтракаешь на кухне?!
Резко подняв голову, я увидела стоящего в дверях Дмитрия. Даже невзирая на его утреннюю проделку, я все же так и не смогла подавить предательски вырвавшуюся улыбку. Будь мы вдвоем, я бы обязательно съязвила в ответ, однако в компании его отца предпочла и дальше оставаться паинькой.
