Сделочный цветок. Рассказ - страница 2

– Если станет туго, один продадим, и я назначу управляющего Ивана, а что ему делать? Ходит с бумажками туда-сюда, ничего путного все равно не делает! Мне в месяц даже четыре…, – дальше я запнулся, не смог выговорить – шестисот миллионов, про себя проговаривая миллионов, – или, ай, да хватит. Да, недурно, яхта, BMW седьмая, плюс еще третья для выездов, Land Cruiser черный, а может и синий Range Rover, что, плохо, что ль? – спросил я незнакомца. – Дом можно трехэтажный. Плюс счета в банке, да папа недурно скопил на старость, вот она любовь, черт бы побрал их всех.

Потом я стал рассказывать свой план, как стану счастливым и доберусь до своего законного наследства.

Глаза моего молчаливого собеседника округлились от услышанного, он запнулся, стал кашлять. Его глаза голубого цвета бегали, наверно, думал, как нагреть руки, но уж нет. Я не такой наивный юнец. Я всматривался в его слегка приоткрытый рот, его кожа белела, безумная радость появлялась на его лице, наверно, он сходит с ума. Я продолжал, будто не замечая изменения своего собеседника.

– Для начала надо устроиться работать, – продолжал я, – по профессии, там можно скопить деньги, если ничего не есть, а можно занять, потом отдам, банки дадут кредит, через пять месяцев вот уже и BMW, да-да, интересно, что эта дура Алиса будет делать?

– Действительно, – в мой монолог включился, как казалось уже немой, сосед. – Денег много, есть куда развернуться. Ты откуда родом будешь?

– Я! – бездумно ответил я, – с Живолоторойска же, садился на станции.

– Да, да, – покивал он мне головой, его мозговая активность дошла до предела, так что он даже опрокинул голову. – Знаем такой городок, а ты Таню не помнишь Мешкову?

– Мешкову, Таню. – В голове мелькали мысли. – Да в городе живет триста человек, всех там не упомнишь.

– Да нет, Таньку все знают, а она живет на улице Ленина.

– Ленина, – я не понимал, потом, до меня не дошел этот вопрос, улица Ленина есть в каждом городе, что смеет себя называть городом, но я не мог припомнить у себя, где она. Нет, точно нет.

– Ну, рядом, вспомни, – он не отставал.

– Я не знаю, я живу на улице Энтузиастов, рядом вроде нет таких улиц.

– Энтузиастов, а, – он отклонился в сторону. – Леху, что живет в двадцать третьем доме, ты знаешь?

– Да не, – я возмущался.

– Да как нет, точно живет!

– Я в сорок восьмом живу и никаких Лех не знаю.

– Это то, что с красной крышей?

– Да, – я услышал что-то знакомое, – частный, с коваными воротами, трехэтажный.

– Все, я понял, проходил там, где твои папенька с маменькой.

– Да мама умерла!

– Точно, – он погрозил пальцем, – да кому теперь достанется такое богатство?

Он уже засобирался, встал, достал свой небольшой багаж, но его что-то притормозило.

– Папу твоего как кличут?

– Как-как, Альберт Олегович, – посмотрел я на него подозрительно: чего он все вынюхивает?

Я о чем-то хотел его расспросить, но он в ответ засобирался и прокричал мне, что ему пора, пока. И со всем своим багажом выскочил в тамбур. Я потом узнал у проводницы, что он высадился в глухой деревне, где у поездов перевалочный пункт, и растворился в надвигающей темноте.

Дальше история разворачивалась по интересному сценарию.

Если кто-то знал этого московского хулигана с Большой Каретной, его интеллигентские замашки и творческие способности, то у них всегда возникало всего два простых желания: перейти дорогу от него подальше или подойти и хорошенько его ударить, можно и с разворота. Да, он часто был обцелован дамами, оставшимися, правда, без украшений, но зато горестно страдавшими об утрате такого актера. Некоторые утверждали, что по нему плачет МХАТ. Некоторые дамы с пеной у рта доказывали, что он, весь обворожительный, знойный и всегда желанный, – нереализовавшаяся звезда московского театра, несостоявшийся кумир миллионов. Женщины защищали, приукрашивая своими накрашенными губами его биографию, – называли сыном какого-то олигарха или великого актера из Италии. Некоторые поговаривали, что его вырастил монах. Никто не мог сказать точно, кто он и откуда. Никто даже не помнил его фамилии. Но если немного погулять по Москве, а лучше добраться на транспорте в район Гольяново, то между жилых домов на Камчатской улице вы встретили бы всегда пьяного дворника. Его зовут дядя Ваня, он бы много рассказал вам историй про Лешку.