Сам авторитет гордо именовал свой «зоо-музей» помпезным старорежимным словом «зала», и никто из ходивших под ним бандитов не имел права нарушать раз и навсегда установленный ритуал принятия пищи, который почти всегда происходил в этой самой «зале». Дядя Леша вкушал долго и со знанием дела. Обед авторитета неизменно состоял из полноценных трех блюд, а прислуживавшая хозяину деваха была одета в строгое черное платье и белый накрахмаленный до состояния пуленепробиваемого жилета передник. Таких служанок Дядя Леша лицезрел в старых советских фильмах, которые он очень любил.
То, что Эдик нахально ввалился в «залу», нарушив установленные раз и навсегда правила, заставило авторитета подавиться куском сочного бифштекса с жареным луком.
Дядя Леша сильно закашлялся, а стоявшая рядом лупоглазая деревенская девка в накрахмаленном переднике принялась хлопать его по спине со словами: « Ох, барин, ох, кормилец ты наш». Время от времени она бросала гневные взгляды на возмутителя спокойствия, так бессовестно нарушившего своим дерзким появлением хозяйскую трапезу. Однако Эдик на взгляды девки не отреагировал, а вместо извинений грубо вытолкал прислужницу из «залы» и присел на низенький мягкий пуфик, стоявший чуть поодаль от массивного обеденного стола.
– Кумиди похитили,– Эдик оглянулся по сторонам и понизил голос до шипящего шепота,– я с начальником его охраны час назад беседовал, – скороговоркой, путая и глотая окончания слов, доложил он.
– Не части, толком говори, что там у них стряслось, – отбросив в сторону вилку и отодвинув к середине стола тарелку с недоеденным мясом, потребовал авторитет.
Дядя Леша старался говорить спокойно, но это спокойствие давалось ему с большим трудом. Кумиди слишком много значил. Банкир был тайным кошельком не только для одной Дяди Лешиной империи, «денежной мешок» заведовал капиталами союзных авторитету преступных сообществ. И упокоившийся недавно Сеня Большой, и хворавший нынче Диман Касноуральский, все они были кровно заинтересованы в сохранности криминального финансиста. Кому выгодно было похитить, или даже устранить банкира? Да тут и думать нечего. Во всем виноваты пришлые! Кавказцы Джимаевы и примкнувший к их клану Халил сотоварищи. Теперь сомнений не осталось! Это пришлые решились нарушить хрупкое перемирие! Это им было выгодно обескровить и лишить силы прямых конкурентов, коренных хозяев края и краевого центра!
– Ночью на дом Кумиди совершили налет неизвестные, – докладывал тем временем Свирид.
– Сколько их было? – тут же поинтересовался Дядя Леша.
– Охранники видели лишь одного, но, по всему видать, их было больше…
– Кавказцы?
– Тот, кого видели они, был славянином и говорил по-русски без всякого акцента.
– Могли нанять…
– Не исключено, однако…
Свирид запнулся.
– Что, «однако»? – поторопил его авторитет.
– Однако, охрана Кумиди видела всего одного боевика, и он был русским, – развел руками Свирид.
– Что с того?!– Дядя Леша жахнул по столу твердым, словно деревяшка кулаком, – может те, кого они не видели, были кавказцами, а этот русский боевик был специально подставлен нам, чтобы мы все пересрались меж собой и поперли по ложному пути. Ты в корень зри, Свирид! Смотри, как говорили древние, «кому это выгодно»…
– Ну и кому же?
– Пришлым, вот кому! – Дядя Леша скрипнул зубами от накатившей на него ярости, – это они валят наших людей. Сначала «вывели из оборота» Сеню Большого, теперь «сколупнули» Кумиди, польстились на наши бабки. Их людей никто не валит, на их капиталы никто не покушается….
