Достоевский долго искал прототипа старца Зосимы. И нашел его, им стал оптинский старец Амвросий. Достоевский пишет: «Про отца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, – до того принял в душу, свою откровений, сокрушений, сознаний, что, под конец, приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно, и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово».
И все же, главный дар Бога – слово!
И в доме родном, и в чуждом краю,
Голос Бога всюду мне слышен,
Я в шелесте листьев его узнаю,
В дожде, что танцует на крыше.
Голос Создателя, каков он? Он звучит космической мелодией веков, пока еще не уловленной человеком. Кусочки, обрывки отыскивают самые талантливые из людей, соединяющих, в создаваемых из них симфониях, достигают успеха. Даже такой, как Бах, уловивший в мелодиях и ритмах народной музыки, идущей из глубин душ человеческих дар Божий, дар просветления, не зовущий к косе и мечу, а к Богу, был отвергнут сановниками католической церкви. А слышали ли эти служители храмов хоть когда-нибудь глас Божий?
Мы ловим себя на мысли, а верят ли некоторые священники в Того, кому они служат. На память приходят слова В. О. Ключевского:
«Верует духовенство в Бога? Оно не понимает этого вопроса, потому что оно служит Богу».
В. О. Ключевский
Не зная истинного голоса Бога, мы пытаемся представить его, действующим в диапазонах низких регистров, скорее всего в инфразвуковом диапазоне его. В нем сконцентрирована такая сила, такая энергия, что, услышав его, мы бы погибли от ужаса, охватившего нас. Вот почему наше ухо не улавливает инфразвуков. Даже небольшой сдвиг звуков в эту сторону вызывает у нас безотчетное чувство панического страха.
Голос Создателя не может уловить ухо наше, но мы воочию видим результаты Слова его, создавшего мир.
«Определите значение слов, и вы избавите человечество от половины его заблуждений»
Декарт
И слово наше, человеческое – не пустой звук. Даже интонация, с которой произносится одно и тоже слово, в корне меняет его содержание. И все же, значение слова состоит в том, что оно заменяет реально существующий предмет, является символом его. Произнося символ, мы образно представляем тот предмет, названием которого оно выражает. А это означает, что, пользуясь словами, можно получать информацию в их отсутствие, заговор принимает абстрактный, а не конкретный характер. Мышление благодаря речи нашей становится отвлеченным. Слово – не просто звук. Даже в мычании коров различают до одиннадцати оттенков, и отличаются они от изменившихся обстоятельств. Угрожающее мычание быка отличается от благодушного. Панический вопль обезьяны воспринимается другими обезьянами, как знак опасности, а не призыв к обильной кормежке! Одно существует требование к звуковому сигналу, – он должен быть понятным для всех остальных. Экспериментом доказано, что вороны Англии не понимают карканья ворон из Германии.
Восприятие сигналов существует на генетическом уровне. Животное появляется с ним, – иначе не выжить!
Оказывается, какой-то разум уже позаботился об этом.
У человека все это обстоит несколько иначе. Давайте задумаемся, много ли вокруг нас и внутри нас такого, чего бы мы не могли описать словами? А ведь слова не что иное, как знаки.
