После некоторых колебаний я протянул ему монету. Чем больше я узнаю о том, что здесь творится, тем лучше.
Гибонс повел меня по выбеленному коридору, который тянулся через все здание. Справа были окна, слева – ряд крашенных в зеленый цвет деревянных дверей. Было холодно, и в воздухе слабо пахло человеческими нечистотами.
– Сколько у вас пациентов?
– Тридцать, сэр. Разношерстная публика.
Я заметил, что на уровне человеческого роста в дверях вырезаны глазки́. В проеме открытой двери стоял еще один служитель в сером халате и заглядывал в палату.
– Ты принес воду для мытья, Стивен? – послышался женский голос изнутри.
– Да, Алиса. Забрать твой ночной горшок?
Сцена выглядела вполне мирной, даже домашней. Перехватив мой взгляд, Гибонс улыбнулся:
– Алиса большую часть времени совершенно нормальна. Но бедняжка страдает падучей в тяжелой форме. Не успеешь оглянуться, как она вдруг валится на пол и принимается кататься в судорогах, брызгая пеной.
Я невольно подумал о Роджере.
– Ей разрешено приходить и уходить, когда она захочет. А вот этому парню – нет.
Смотритель остановился перед дверью, запертой на тяжелый засов, и улыбнулся мне, продемонстрировав обломанные серые зубы.
– Познакомьтесь с его величеством.
Он открыл смотровой глазок и отступил в сторону, чтобы я мог заглянуть внутрь.
Зрелище, представшее моему взгляду, заставило меня выдохнуть и сделать шаг назад. Квадратная камера с закрытыми ставнями на окнах освещалась единственной свечой, воткнутой в горлышко бутылки, стоящей на полу. На выкрашенном белой краской стульчаке для ночного горшка сидел невероятно жирный мужчина. Его борода была коротко подстрижена – в точности так же, как у нашего короля, каким его чеканят на монетах. Грузное тело было облачено в совершенно невероятный пестрый наряд, сшитый из разноцветных лоскутов. В руке больной держал трость для ходьбы, на один конец которой был насажен деревянный шар – по всей видимости, это был его «скипетр». На лысом черепе сумасшедшего красовалась бумажная корона, выкрашенная в желтый цвет.
– Как вы сегодня, ваше величество? – спросил Хоб.
– Неплохо, дружок. Можешь привести моих верноподданных, я приму их.
– Может быть, позже, сир. Мне сначала нужно вычистить сортиры.
– Ах ты, дерзкий раб!
Гибонс захлопнул дверцу глазка и хрипло рассмеялся.
– Убежден в том, что он король. Раньше был школьным учителем, правда не очень хорошим. Ученики издевались над ним, играли в футбол на его уроках. А потом он вдруг решил, что является королем, и все его беды растаяли как дым.
– Шутовски изображать короля – это опасно, – заметил я.
Гибонс кивнул:
– Именно поэтому родственники поместили его сюда – подальше от посторонних взглядов. Сумасшедшие вообще произносят много опасных речей. Но на то они и психи, чтобы не понимать: нынче нужно быть особенно осторожным в том, что говоришь.
Он улыбнулся и вздернул брови.
– А теперь пойдемте, я покажу вам нашего Закованного Ученого. Он обитает через две палаты. Весьма образованный субъект.
Гибонс окинул мою одежду насмешливым взглядом.
– Доктор общего права из Кембриджа. Не получив должности, которой добивался, напал на директора своего колледжа и едва не отправил его к праотцам. К таким, как я, он вполне терпим, а вот образованных людей просто ненавидит. Видели бы вы его в гневе! Если вы войдете в его палату, он набросится на вас и вцепится в лицо. Его мы держим под неусыпным надзором, но я могу открыть смотровой глазок, чтобы вы поглядели на него.
