Я в ужасе смотрела на нее.
– И как скоро?!
Мама страдальчески сдвинула брови.
– Полгода, крайний срок. Но с тобой все будет иначе, ты ведь дочь бессмертной, – поспешно заверила она. – Еще будучи беременна тобой, я попросила свою мать о помощи. Как ты знаешь, Файруза – очень сильная волшебница. Она зачаровала тебя. Случись с тобой такое несчастье, ты заснешь магическим сном, а через шесть месяцев просто не проснешься, – она всхлипнула и уткнулась мне в плечо. – Прости, доченька.
Я погладила ее по спине.
– Все нормально, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала я и бодро продолжила. – Я же похожа на тебя, как меня можно не полюбить?!
Мамуля подняла голову, и ее блестящие от слез бездонно-синие глаза окатили меня волной нежности.
– Только надежда на это дает мне возможность спокойно спать по ночам, – грустно призналась она.
Мы стояли, обнявшись, когда нас застал стремительно вошедший отец.
– О, красавицы мои, – улыбнулся он, подходя и целуя сначала маму, потом меня. – Хотите посмотреть на заморского гостя?! Сейчас будет въезжать во дворец, – он обнял жену и потянул за собой.
Мамуля права, против отца невозможно устоять. Мало того, что он красив, умен и благороден. Он к тому же прекрасный воин, мудрый дипломат, и, что самое главное, он обожает мою мать. Если бы не традиции и законы престолонаследия, он отказался бы от гарема, и я могла бы хвалиться на всех углах, что являюсь единственным ребенком в семье, а это для Ганзурии большая редкость. Но все это чисто гипотетически, у моего отца три сына и семь дочерей, я последняя. Пока, во всяком случае. К слову сказать, его жены не слишком жалуют мою мать, жутко ревнуют к мужу и считают Морской Ведьмой. Откуда же им знать, что это высокая честь уже давным-давно принадлежит моей несравненной бабуле, Владычице Файрузе Прекрасной. Вот уж с кем ссориться я не пожелала бы никому. Дед, конечно, парень рисковый, но подозреваю, что все эти супружеские размолвки он втихаря сам и провоцирует. Так он огонь в семейном очаге поддерживает.
Тактично отстав от беседующих родителей, я вслед за ними поднялась на верхнюю площадку Башни.
– Подойди, Амира, – позвал отец, все еще обнимая мамину талию. – Луджин рассказала, что именно ты спасла окменского наследника. Спасибо, детка, я этого не забуду. Твоим морским друзьям моя личная благодарность. Запрет на ваши ребячьи забавы снимается, дурачьтесь, – рассмеялся он и напомнил. – Желательно незаметнее. И помни, что подзорная труба имеется не только у меня.
Во мне все похолодело, когда я представила, что было бы, если бы Дальняя бухта просматривалась с дворцового минарета. Но я отогнала эту коварную мысль, смело шагнула к отцу и прижалась щекой к его вышитому халату. Папочка у меня, конечно, строгий, но справедливый. Вон даже прежний запрет отменил.
Мы стояли втроем, обнявшись, и смотрели, как открываются парадные ворота дворцового парка, и на центральной аллее появляется кавалькада чужеземцев в окружении высланного эскорта.
Мои глаза заметались в поисках заезжего принца. Ах, вот он где! Окменец ехал впереди, на белом ганзурийском жеребце, а рядом вровень с ним держался старший сын Повелителя, Шариф. Значит, именно он нашел пропавшего гостя. Это хорошо.
Отец еще раз расцеловал нас и отправился в тронный зал. Пока мама любовалась кортежем, я потихоньку улизнула в Малый дворец.
Там и посейчас живут мои незамужние сестры и неженатые братья. Как ни странно, они вполне прилично ко мне относятся, несмотря на неприязнь своих матерей. Принцы, скорее всего потому, что не видят во мне конкурента, а принцессы оттого, что я еще в детстве научила их плавать.
