Седьмая Сефира. Ковен - страница 15

Отправила смс Сашке, сказав покупать билеты на обратную дорогу не в Ростов, а в Анапу. В ответ – тишина. Пожав плечами, забросила телефон в сумку и побежала к кассе. Нужный мне автобус должен был отправиться через полчаса. Куплю билет и останется еще время на пару чашек кофе с сигаретой.

Ноябрь 1867 года,

…Мне жарко… холодно… нет, снова жарко…. Почему я вижу Порог? Ласковая темнота манит спуститься, войти внутрь, раствориться и стать частью ее…

Тело горит в огне лихорадки, душу сжирают демоны пострашнее… На секунду выпадая в реальность, он чувствовал холод металлических оков на руках. Горечь полыни, запах гусиного жира, мятное масло, еще какие – то травы – чья – то добрая рука наложила лечебную мазь на поврежденные оковами руки…

Нет, я не верю в чужую доброту, я больше не верю!

Запах свежевыпеченного хлеба, роз и молока, с легким оттенок медовой горечи на языке. Знахарка?…

Блондин метался по узкой койке в бреду. Черноволосая девушка с нежным, полудетским лицом осторожно отвела пряди спутанных волос у него с лица, на минуту залюбовавшись странной красотой этого бродяги. До сего момента ей приходилось видеть такие тонкие, одухотворенные лица только на иконах и фресках.

– Ненавижу, ненавижу… – прорывались иногда в его бессвязном бормотании отдельные слова то на словенском, то на немецком языках. – За что…

Девушка осторожно обтерла лоб больного влажной тряпкой и отвернулась к низкому столику, на котором стояли приготовленные травки для целебного отвара. Она была ученицей травницы до того, как попала в этот монастырь, и являлась весьма умелой лекаркой. Именно поэтому отец – настоятель монастыря скрепя сердце согласился принять ее в послушницы.

– Господь поможет тебе, – искренне надеясь на это, прошептала девушка. Ей было жалко этого красивого бродягу, одержимого демонами. – И с Божьей помощью ты станешь одним из послушников.

– НЕТ!! – этот крик разорвал звенящую тишину. Девушка в ужасе отпрянула от койки с больным. – Бога нет!

Бродяга сидел на койке, бледный, как мел. Его глаза больше напоминали глаза демона, чем человека. Черные, матовые глаза. В келье неожиданно повеяло ледяным могильным холодом. Травница еле сдержала испуганный крик. Холод пробрал до костей, в лицо пахнуло могильным тленом. На мгновение девушке, заглянувшей в эти безумные черные глаза, показалось, что она падает в глубокий колодец без дна…

– Из жизни к жизни я приду чрез смерть мгновенье… – прошептал помешанный и снова упал на койку без чувств. – Уже я слышу голоса и мертвых пенье…

Девушка еще толком не успела отдышаться после происшедшего, а в ее маленькую пристройку уже ворвались два брата – послушника: Игнат и Афанасий.

– Что здесь произошло?! – накинулись они на испуганную травницу. – Что он делал?!

– А что случилось, добрые братья?! Этот несчастный на миг пришел в себя, но он в бреду, и его состояние ухудшается! Он просто не может сейчас ничего сказать или сделать, он умирает! – неожиданно встала на защиту одержимого девушка. Что толкнуло ее на этот поступок? Боль ли и горечь, которую она на миг заметила в глубине черных глаз?

– Мы были в притворе… И тут услышали крики, – начал брат Игнат. – Посмотрели на лик Богородицы на стене, а по щекам у нее текут кровавые слезы… И так – во всех кельях, во всех помещениях!

– В нашу обитель пришло истинное зло, – вздохнув, перекрестился брат Афанасий. – Я никогда не видел, чтобы плакали иконы, говорят, это бывает только перед большой бедой! Зря его сюда притащили!