Вскоре я усадила Марику на старый диван возле полузадохшейся пальмы в уголке отдыха отделения интенсивной терапии. Степан устроился рядом. Конечно же, рядом со мной, касаясь моего бедра своей ножищей в потертых синих джинсах! Я недовольно фыркнула. Хотела было возмутиться, но закрыла рот. У нас вооруженный нейтралитет, напомнила себе. Так и быть, на этот раз и его нога, и рука в опасной близости от моего бедра не будут расцениваться как попытка нарушения моих государственных границ!
Выдернула край слишком уж жизнерадостного желтого платья из-под самоуверенного оборотня.
- Подвинься! – приказала ему.
И пусть больше не думает ко мне прижиматься!
- Все из-за ремонта, - всхлипывая, заговорила Марика. – Дурацкий ремонт во всем виноват! Херберт хотел поскорее доделать детскую... Вчера начали красить, поэтому я уехала к родителям. Он позвонил мне этим утром. Сказал, что плохо себя чувствует. Я собиралась к нему, но Херберт запретил. Он боялся, что подхватил грипп.
- Какой еще грипп? – растерялась я, почему-то вспомнив слова Маргариты. Ее девочки тоже подцепили вирус на той злосчастной лекции, после чего изменились так, что их мать не находила себе места. – Он ведь Восьмой!
- Вот и я о чем! - всхлипнула Марика, вытирая салфеткой, протянутой ей Степаном, красный, распухший от рыданий нос. - Затем Херберт позвонил еще раз, голос у него был такой…
Замолчала, не в состоянии подобрать правильное слово.
- Напуганный? – спросил Степан.
- Растерянный? – подсказала я.
- Словно больше и не его. Все еще его, но уже не совсем… - Марика вновь всхлипнула, затем призналась, что окончательно запуталась. - Сказал, чтобы я собрала вещи и срочно уезжала из города. Сейчас же, сегодня летела к сестре в Англию! Перепугал меня до ужаса.
Вместо Англии Марика отправилась домой, а там…Там она застала «Скорую» и полицию. Ей сказали, что в квартире случилось стихийное застолье, на котором непьющий Херберт выпивал вместе с двумя работниками валиков и шпателей. В ходе застолья возникла спорная ситуация, которую строители разрешили в свою пользу, приложив хозяина несколько раз по голове молотком.
- Но ведь он – Восьмой! – изумилась я, слабо представляя, как при таком раскладе – двое с тяжелыми предметами против довольно сильного колдуна – мог проиграть последний. - А ведь они его едва не убили!
Но Херберт все же выжил и будет жить. Задержанные в полиции, которую сами же вызвали и признались в содеянном.
- Не могу в это поверить! – вновь заплакала Марика. – Просто отказываюсь в это верить!
- Ей бы домой, к родителям, - склонившись, шепнула я Степану, на миг почувствовав горячее дыхание оборотня на своей щеке. – Мать у нее Девятая, разберется, как успокоить…
А мне же… Мне тоже надо обо всем хорошенько подумать, потому что я, как и Марика, тоже не могла в это поверить. Так и сказала альфе Серых, когда мы вышли из серого корпуса Восточной больницы и остановились возле наших машин. Два темных внедорожника, казавшихся черными из-за опустившегося на город вечера, стояли друг напротив друга, словно тянулись бамперами за поцелуем. Правда, джип мой по сравнению с монструозным, черного цвета квадратным «Мерседесом» оборотня, выглядел миленькой и маленькой женской машинкой.
- Точь-в-точь как в Пскове! - вспомнила я слова Стаса. - Там тоже двое убитых из Ордена и тоже конфликт на бытовой почве.
Непроизвольно дернула плечами, осознав, насколько сильно я замерзла. Да и устала так, что в голове стоял постоянный звон. Домой… Мне давно уже пора домой! Лечь в кровать, закрыть глаза и… хотя бы немного ни о чем больше не думать!
