Седьмое имя - страница 21

– Как это – в нас? Во мне еще кто-то есть?

– Нет, это я сказал, чтобы тебе было понятнее. Твои обиды, придуманные страдания, страсти – вот это и есть твой враг…

– Да какой же это враг, когда это я обижаюсь…

– Знаешь, тебе отдохнуть надо. Ты просто устала. Сейчас такие сложные разговоры вести трудно. Отдохни, а потом поговорим.

– Но я не хочу отдыха, я хочу понять… – Овела пыталась еще что-то сказать, но глаза у нее начали слипаться, рот свело судорогой зевоты, и она обессилено откинулась на клубы мягкого света. Молодой поднялся, посмотрел на нее и усмехнулся. Внутри у нее сейчас буря, он это понимал, но буря нужна для того, чтобы выбросить мусор из закоулков психики. Потом будет легче, а пока ей нужен покой и сон. Во сне буря пройдет быстрее и не будет так больно!

Молодой вышел сквозь стену тумана, а Овела тут же открыла глаза. Она многое узнала и поняла в этом странном мире нелюдей. Хотя, конечно, она называла их так по привычке. Это действительно были предки… Она не представляла, как такое могло быть, чтобы ее предки жили вместе с ней и учили ее жить правильно. Однако сейчас для нее это было совсем неважно. Она приняла решение: нужно было незаметно уйти из скал и добраться до Оламера. Она не будет его уговаривать стать отцом ребенка. Нет. Она попытается объяснить ему все, что кипело в ее душе в тот момент, когда выкрикивала обидные слова.

Овела встала, прислушалась. Стены из тумана охраняли ее личную жизнь от ненужного любопытства. Никто из предков не позволил бы себе вмешиваться в ее жизнь. У них был закон свободы человека. Каждый решал, что он будет делать со своей свободой. Но потому они и оказались среди своих потомков, что их современники не смогли правильно распорядится своей свободой. Они подчинили себя одному и стали несвободны. Они требовали соблюдения свободы, но пришел человек, который вообще отменил всякую свободу и всех, кто был с ним несогласен, вышвырнул из сообщества. Эти вот попали далеко вперед и увидели, во что превратились их потомки спустя несколько веков… Они хотели медленно изменить жизнь одичавших людей и возродить былое общество… Их вышвырнули в будущее, но все необходимое осталось с ними, а потому они смогли сохранить себя в целости. Каждый из них располагал такими психическими возможностями, что мог бы продержаться долго в самом враждебном окружении, если бы… Вот в этом «если» и была их слабость. Они были необычайно сильны, когда чувствовали за спиной опору. Но стоило им оказаться в одиночестве, как все удивительные способности куда-то исчезали… Они знали столько, что даже Оламеру могли показаться Богами, но это знание опиралось на их коллективную волю, а каждый поодиночке, они разве что равны Оламеру…

Молодость! Оламер уже забыл о той поре, когда был юным воином. То время он вспоминал редко. Но сейчас накатило. Слова негодной девчонки больно ударили его. Он-то считал себя свободным от многих плотских зависимостей, а тело заявило о себе настойчиво. Казалось, что кипение страстей и желаний он оставил давно, когда стал помощником старого ведуна. Тот помогал юноше справиться с бурлящей плотью, давал какие-то корешки, сотворял над юным Оламером заклинания и магические пассы. И скоро телесные всплески стали затухать. Оламер чувствовал, что хмельные соки жизни в нем больше не бурлят, но текут ровно, спокойно. Он смотрел в зеркало горного озера, и ему казалось, что из юноши он превращается в мужа. И однажды это ему сказали сверстники. Они удивились превращению, какое случилось с ним. Был их ровесник, а сейчас – мужалый воин, крепкий телом, с огнем в очах. А прошло-то всего: зима, да лето, но Оламер заматерел так, что стал похож на зрелого, пожившего мужика. Он кинулся к Учителю, тот спокойно выслушал его горячие упреки и ответил: