Ты хочешь сказать, что вас кто-то спас?
– Не кто-то – Отец. Мы его хорошо знаем. Он всегда с нами, мы с ним говорим, спрашиваем. А когда пришла беда, он появился. Как облачко на небе появляется неизвестно оттуда, так и он возник в дальних залах храма и вышел к нам. В другое время мы, может, и не поверили бы, а тут просто выбора не было. Он вывел нас из храма и указал щель в пространстве. Мы ушли в нее и были там долго. Хотя… Это здесь прошли годы, а там – только краткий миг. А когда вернулись – увидели вместо храма развалины.
– Зачем же нам туда? Если люди Бури разорили ваш храм, как мы спрячемся в нем?
– Они разрушили только стены. Сердце храма нетронуто. И мы приходим к нему, чтобы отогреться в его любви и доброте. Оно любит нас, а мы любим его. И когда две любви встречаются, они становятся одним облаком. И в нем мы очищаемся от всего, что пристало к нам в странствиях.
– Но я-то чужой!
– Сердце примет любого, кто откроется ему. Разве важно: наш ты или чужак? Ты с нами, и готов поделиться своим, так что не думай плохо.
Оламер хотел еще что-то спросить, но вожак прижал палец к губам и снова принюхался:
– Я чую беду! Буря идет…
– Как ты чуешь?
– Потом, все потом! Сейчас надо уходить, иначе от Бури не сбежим…
Вожак обхватил Оламера одной рукой за талию, а другой вцепился в его руку и потянул к краю скалы. Они шагнули со скалы вниз и… очутились в парном зеленом сумраке леса у подножия стен огромного сооружения. Вожак упредил вопрос Оламера:
– Мы прошли через щель пространства. Помнишь, я рассказывал об этом.
Оламер кивнул, а Вожак указал на пульсирующее пятно на стене. Оно набухало, расширялось и становилось рыхлым. Потом лопнуло и пролилось на траву потоком густого света. Вожак шагнул к нему, и потянул Оламера. Вблизи свет оказался похожим на язык. Поверхность была теплой. Пахло свежестью. Вожак и Оламер встали на язык, и тот втянулся внутрь пятна. Сначала была темнота, и Оламеру казалось, что она плотным густым мраком обняла его, проникла в каждую мысль. Он вспомнил тайну ночной темноты и хотел нащупать ее корень, но внимание оказалось запертым внутри тела, его не выпускали.
Мрак схлынул, и он увидел слабый свет, освещавший большой зал с колоннами, подпиравшими свод. А в центре висело золотистое облако. Оно слабо пульсировало и ведуну почудилось, что в такт пульсациям по залу прокатываются волны нежного света.
Вожак тронул Оламера за руку:
– Это и есть наше сердце. Скоро придут остальные, и сердце засияет для всех.
Оламеру показалось, что позади него, в темноте что-то произошло. Он резко обернулся и увидел оскаленную пасть волка. Дернулся, но пасть оплыла, как свеча под фитилем, и сквозь очертания волчьей морды появилось лицо. Человек улыбнулся и шагнул в сторону. А на его месте появился другой волк и тоже обернулся человеком.
Скоро в зале сердца собралась вся стая. Люди-волки взялись за руки и кольцом окружили облако. Оламер увидел, как кольцо связали сверкающие ниточки света. Оно засияло и от каждого к облаку потянулись наполненные любовью лучи. Сердце отозвалось, запульсировало, из глубины изливался поток ответной любви. Такого Оламеру переживать не доводилось. Любовь пронизывала его, растворяла и заливала счастьем.
А сердце засветилось ровным теплым светом. Он услышал в себе голос. Чей? Да сердца, больше некого! Голос спросил:
– Тебя привели дети мои. Значит, ты готов войти сюда. Кто ты?
