Голицын вспомнил, как они, пьяные, целовались на открытой палубе, обдуваемые всеми ветрами, и глухо застонал. Нет, это было не сейчас. А давно. Лет двадцать назад. Сейчас – это желаемое за действительное. Дашка из-за стола ушла первой и легла спать. Никакого адюльтера не было. Даже намека на адюльтер. Потому что лицо в порядке, не считая свежего пореза от бритвы. Позволь они с Дашкой себе хотя бы один, вполне дружеский поцелуй, на месте лица был бы сейчас один сплошной синяк. Димка Сажин даже невинных шалостей по отношению к своей жене не спускает. Значит, почудилось.
Он потянулся к телефону и позвонил в каюту Сажиных. Трубку взял Димка.
– Слушаю.
– Привет! Это Дан.
– Я догадался.
– Моя жена не у вас?
– С какой стати? – удивился Сажин.
– Понимаешь, мы вчера поругались…
– А… Мы тоже. Но моя жена на месте – насмешливо сказал Димка.
– Значит, не сильно поругались. Не так, как мы, потому что моей нет.
– А зачем столько пить?
– Знаешь, мы были не пьянее других! – разозлился он на Димку. Тоже мне, моралист! – Просто я на какое-то время выпустил Анжелику из виду. Мы с Семой терли за кредит.
– Нашел время и место – буркнул Сажин. – Сема все равно был пьян в стельку и вряд ли что вспомнит.
– За деньги Сема всегда вспомнит. Ладно. Позвоню Зебриевичам. Вдруг Анжелика у них? Кстати, вы на берег собираетесь?
– Конечно!
– Тогда увидимся. Таллин – город тесный.
– На всякий случай: в полдень на смотровой площадке.
– О’кей.
Он вздохнул и дал отбой. Жена, конечно, баба упертая, но не такая, чтобы ночевать у Сажиных. Слишком уж много у них с Дашкой… как бы это сказать? Разногласий? В общем, до этого круиза они практически не общались.
Он набрал номер Зебриевичей. Трубку взяла Софа.
– Але? – протяжно зевнула она.
– Доброе утро. Это Дан.
– А, Данечка, здравствуй! Как твоя жена? У меня есть аспирин. Сема уже принял.
– Лучше бы он пива принял.
– Ни-ни! Сема два дня кряду не пьет!
– Я так понял, что Анжелика не у вас?
– Что ей тут делать? – искренне удивилась Софа. – Жена должна быть с мужем.
«В самом деле, нашел кому позвонить! Софа скорее задушит Анжелику, чем положит ее в одну каюту с Зебриевичем!»
– Вы на берег собираетесь? – услышал он в трубке хриплый голос Семы. Похоже, аспирин Зебриевич принял не зря. Неужели вчера и он прогулялся по открытой палубе?! А ветер поднялся нешуточный. Ветер плюс сумасшедшая влажность при нуле градусов. Так и ангину схватить недолго.
– Сажины точно сойдут в город. А я буду искать жену.
– Анжелика – баба с норовом – вздохнул Сема. – Не скоро остынет.
– Ты что, видел, как мы ссорились?!
– И видел, и слышал. Ты ей такого наговорил!
– Полагаешь, она с каким-то мужиком в его каюте?
– Если такое предположить, то надо разводиться – хмыкнул Зебриевич. – Дан, ты сам мужик или нет?
– Ты на что это намекаешь? – он начал злиться.
– Урезонил бы ты свою красавицу. Ей как-никак сорок лет, а скачет, словно какая-нибудь малолетняя… г-мм… коза. Много себе позволяет. Распустил ты ее, Дан – попенял Зебриевич. – Вдруг она уже сошла на берег? Тайком улизнула, чтобы тебя проучить.
– Без завтрака? – засомневался он. – Хотя… Она же вечно на диете. Но она вчера столько выпила!
– Не больше, чем я – тяжело вздохнул Сема. – Но проснулся я в девять. И, как видишь, вполне адекватен. Посмотри хотя бы: ее вещи все на месте?
Голицын обвел глазами каюту.
– Вроде шубы нет.
– Вот видишь!
– А сапоги на месте.
