– Спасибо Виктор, – поблагодарил его геолог и протянул ему ещё раз руку, – красиво сказали, но Анюта женщина чувствительная, а еще у неё есть божественное дарование – впечатлительность. Нос по ветру держит, того и гляди переметнётся в один прекрасный день от нас к случайному пассажиру. А нам без неё плохо будет. Я обратил внимание, как она продолжительное время держала голову на вашем плече. Вот и забеспокоился.
– Простите Алексей? – обратился Виктор к геологу, – у вас семья есть?
– А как же, – у меня жена и два взрослых сына в Красноярске. Там квартира у меня большая. В общем, я человек по жизни обеспеченный.
– А вы думаете, Анюте не хочется создать семью?
– Да мы не против семьи, – главное чтобы хлюстом не оказался, как её первый муж. Умный был, но вероломный, как граф Калиостро. Я его сам лично не знал, но наше высокое начальство его помнит. Он поганец хотел показать ей седьмое небо, но вместо него показал свою ничтожную душонку. Вот так Виктор.
– Теперь я понял возникновение слёз на её глазах, – сказал Виктор, – у неё название песни ассоциируется с неудачным замужеством.
– Ерунда, – перебил его геолог. – Она о нём давно забыла, я же говорю, что она чувствительная и впечатлительная! А игра Боба с любого слушателя может слезу дав-нуть.
– Думаю ваш виртуоз наверняка в прошлом занимался музыкой профессионально, – выдвинул свою версию Виктор и разлил по фужерам вино.
Они выпили, и геолог толстыми пальцами извлёк с тарелки небольшой кусок рыбы, положил её на вилку и ударил по ней. Рыба без помех залетела к нему в рот. Он проглотил её и, посмотрев на соседние столики, шёпотом промолвил:
– Зек он профессиональный – это точно. А аккордеонист – от бога. Музыкальной грамоты не знает, но обладает абсолютным слухом. Мальчишкой говорит ещё научился, когда услышал песню Владимира Трошина «По ночной Москве». С тех пор и заболел этим аккордеоном.
Он встал и, пожав руку Виктору, сказал:
– Если желание есть подтягивайтесь с Анютой к нашему столику. Ночь ещё придётся нам здесь сидеть. Диспетчера сводку дают неутешительную для стальных птиц. Прояснения никакого нет.
– Позже видно будет, – неопределенно ответил Виктор и задумался.
«Эту ночную Москву он уже слышал от кого – то. Его сердце ёкнуло, и он с мыслями ушёл в далёкое прошлое».
Это были удивительные времена. Народ до невероятности был миролюбивый и сплочённый. Попавшего в беду человека никогда не оставляли в одиночестве. Руки помощи тянулись со всех сторон. Это было и честное время. Взяв в руку местную газету, в колонке «Потеря», можно прочитать объявления, что, кто – то нашёл кошелёк с большой суммой денег или документами и потерявшего просят обратиться, к нашедшему заявителю. И никаких малейших намёков о вознаграждении нет. Существовали столы находок, для рассеянных людей. Туда доставляли утерянные шапки, перчатки, авоськи с продуктами, оставленные в общественном транспорте и другое. В те года не было бронированных дверей в жилых домах, сигнализаций и камер слежения. Обычно ключи от квартир клали под коврик для ног, брошенный у входной двери или вовсе не запирались. Магазины охраняли бабушки или дедушки с милицейским свистком и берданкой заряженной холостым патроном. И надо сказать, что квартирных краж практически не было. Бомбили в основном те слои населения, кто был связан с торговлей. В эту категорию людей входили завмаги, завскладами и им подобные граждане. Доставалось и ювелирам, несмотря на то что эти мастера скромно вели себя в своих городах, ни чем не выделялись. Свой достаток искусно маскировали от людей. По ресторанам старались не ходить, обедали в общественных столовых или перекусывали в буфетах. Но как только они выезжали на курорт, то отрывались на полную катушку. Это было удивительное и веселое время, когда проводы в армию не обходились без обязательных музыкальных атрибутов, гармошки баяна или аккордеона. Зачастую на вечерних улицах городов можно было встретить поющую весёлую компанию, в середине которой шествовала главная фигура весёлого запева, – баянист или аккордеонист. На гармошках, – их ещё называли тальянками, в основном играло старшее поколение.
