Присев около будки черноволосой обувщицы, – ассирийки по национальности он увидал у неё на полке стопку бутербродов с варёной колбасой. От одного только вида колбасы у него ужасно закружилась голова. Проглотив слюну, он отвернулся и направился в туалет. Стрельнув там папироску у солдата, Витёк покурил и этим чуть забил голод. Затем вернулся на старое место, к будке обувщицы. Она обратила внимание на одинокого парня и подозвала его к себе:
– Кушать хочешь? – спросила она с акцентом.
– Так хочу, что всю кожаную обувь бы вашу съел, – без застенчивости ответил он.
Она налила ему из термоса горячего чаю с лимоном и накормила бутербродами.
– Ты не единственный слоняешься такой по вокзалу. Я из будки хорошо вижу перемещения вокзальной толпы. Поверь мне, отличить пассажира от беспризорника могу без ошибки. Из дома, наверное, сбежал? – спросила она.
– Нет, в детском доме живу, – соврал он неожиданно, – приезжал на похороны бабушки из Сухуми.
– Вон видишь мальчишек, – показала она, на группу ребят сидящих на сиденье около буфета. – Они не просто сидят, а прячутся. Я вижу, как они трепещут при виде милиции. А спроси у них, зачем они отираются на вокзале, тоже скажут с похорон едут, но денег на билет нет. Беспризорников сейчас нет, а вот странствующие курортники, навроде тебя иногда попадаются. Но до первой встречи с милицией, а там кутузка. Поезжай ты парень лучше домой, пока тебя не забрали, – посоветовала она, – не расстраивай мать с отцом?
– У меня нет отца, – сказал Витёк правду, считая, что врать бессмысленно женщине, которая разом просчитала его с ног до головы. – У меня только мать и сестра, – а отец в Ташкенте недавно погиб, когда там землетрясение было. – Военный он у меня был, – уточнил Витёк и, поблагодарив сердобольную женщину, направился к четверым ребятам сидевших около буфета.
– Привет пацаны! – смело сказал он им, – куда едем?
Мальчишки вначале стушевались, но увидав у него промеж пальцев наколку «Злой», успокоились.
– Мы с солдатами едем на юг, – сказал парень, одетый в старый зелёный костюм. Воротник пиджака у него был поднят вверх. По возрасту, он был старше всех.
Рядом с ним сидел парень с широким лбом и тонким носом. Одет он был всех лучше из этой компании. На нём была лёгкая клетчатая курточка, лавсановые серые брюки и модные сандалеты. Два других мальчишки походили на маленьких бродяжек, они были чумазые, и одежда у них была латанная.
– А чего вы с ними на юг едете? – спросил Витёк.
– Хотим устроиться в музыкальную школу – интернат при гарнизоне, – ответил старший парень, – мы все играем на музыкальных инструментах. А ты, куда лыжи направил? – спросил он Витька.
– К морю, но точно, куда не знаю, но знаю, что долго находиться на вокзале опасно, тем боле вам. На вас уже обратили внимание некоторые работники вокзала. У легашей глаз острей, чем у них. Попадётесь, сразу заберут в опорный пункт.
Услышав это, пацаны встревожились. Витёк понял по их поведению, что никакие они не музыканты, а такие же, как и он беглецы.
– Курить есть у вас? – спросил Витёк.
– Есть, – ответил парень в клетчатой куртке и достал пачку сигарет Пэр.
Они вышли на улицу, и повели Витька за вокзал в укромное место, где стояли пустые ящики. Спрятавшись за ними, они закурили.
– Вас как хоть зовут? – поинтересовался Витёк.
– Меня Ромб, – представился старший парень в зелёном костюме. – Этот широколобый белорус, – показал он парня в клетчатой куртке, – Ластик, – он мой друг. Может играть на рояле и ларьки, взламывать, в которых шоколад и сигареты продают. А так-же он хорошо помогает мне карманы у ротозеев потрошить.
