– Слушай, Ромб ты мне тут за одну минуту выпалил про всю свою жизнь. Ластика не увижу – жалко! Вы оба для меня были всегда одно целое! Я понял, что жизнь у тебя в принципе стройная, но не отрегулированная председателем колхоза.
– Вить думай что хочешь, – отрешённо сказал Ромб. – Но встреча с тобой для меня не событие, а история приезда одного бедолаги ко второму.
– Поздно ты приехал Ромб ко мне, – сказал Злой, – я досиживаю седьмой год, и мне осталось пять дней до свободы. Но ты не волнуйся, тебе здесь и без меня неплохо будет, – пообещал Витёк, – я тебя передам в хорошие руки.
– Витя я слышал, что ты здесь рулевой. Я просто вчера и думать не мог, что Злой и ты одно лицо. Если бы знал, то мы бы сразу встретились. Но пойми меня правильно, я как ты, высоко не летаю. Я неловко себя чувствую себя среди блатных. Я простой сиделец, но могу искусно щипать кошельки и отлично играть на гармошке. Никогда не завязываюсь с внутренними гнилыми делами. Мне так спокойней живётся. А чалиться мне осталось чуть больше года. Проиграю этот срок на гармошке и домой. Наверное, женюсь, как освобожусь.
– А ты, что аккордеоном так и не обзавёлся? – спросил Виктор.
– На свободе недосуг было, а на зоне аккордеон только в карты можно выиграть или за большие бабки купить. Их у меня нет, а в карты я не играю. Только фокусы постигаю, а еще от карманника, по прозвищу Кроха, повысил весомо свою квалификацию. Правда его приёмы ещё не применял на свободе, но знаю, что это доходное дело у меня получится. Вот тогда я аккордеон себе и куплю.
– Кроха фокусник известный, никогда за карман не сидит. Его крутят всегда за преступления, которые он не совершал. А насчёт мехов не отчаивайся, – успокоил его Витёк, – я что-нибудь придумаю. У нас тут пару аккордеонов есть на зоне, но их хозяева не музыканты, – играют так, что слушать тошно.
У вахты перед свободой Виктора, Ромб ему играл на немецком аккордеоне Кукарачу и Журавлей. Это была их последняя встреча. После этого их дороги разойдутся.
Когда Анюта оставила Виктора в одиночестве, она вышла на улицу раздетой. Пурга и не думала утихать. Она завывала в белой ночи Заполярья, словно одинокая волчица.
Анюта сгребла ладонями охапку снега, лежащего у неё под ногами, и освежила им лицо. Посмотрев вокруг себя и, убедившись, что рядом с ней нет ни одной души, прикоснулась плечом к выступу здания.
«Как странно раньше я ненавидела пургу, – подумала она, – а сейчас я не хочу, чтобы она усмирилась. Она меня познакомила с прекрасным человеком».
– Я знаю, почему ты так рыдаешь, – крикнула громко в неизвестность Анюта, вглядываясь в снежные завихрения. – Завтра может наступить лето, и ты будешь дуть без снега, не представляя опасности ни птицам, ни людям и тем более мне. Похоже, у меня крылья выросли, и если я не ошибаюсь, то улечу отсюда в тёплые края навсегда повенчанной тобой – пургой Заполярья. Потому что я чувствую, что это именно тот мужчина, которым я грезила в своих мечтах. А с тобой пурга я прощаюсь. Больше мне не придётся сутками просиживать из-за тебя в аэропортах, отнимая у жизни драгоценное время, – она у меня должна быть полной! А сейчас будь добра, на прощание прояви свой свирепый каприз подольше? Дуй сильнее, заноси своим снегом всю взлётную полосу? Не давай дорогу в небо самолётам? Мне нужно закрепить знакомство с мужчиной, с которым я пойду дальше по жизни. Сейчас моё счастье зависит от тебя! Ты меня должна понять! Ты, как и я, женщина и так же одинока! Помоги мне? Я боюсь, если ты сейчас успокоишься, то лишишь меня единственной мечты, – быть счастливой! А мне счастье так необходимо, как и каждому человеку! Я боюсь, он сядет сейчас на самолёт и улетит вместе с моей мечтой. А я останусь одна со своими иллюзиями о счастье.
