Амалия Яновна белела лицом, когда натыкалась на репортажи о брошенных детях. Тут же выключала телевизор и швыряла пульт в сторону, словно он горел у нее в руках. Настроение ее портилось, давление поднималось. А это значило, что, как бы Сима не старалась, угодить старой актрисе было уже невозможно.
Но она старалась… С того самого первого дня, когда оказалась зажатой в углу ее шикарной прихожей…
… – Кто тебя подослал? – спросила Горецкая.
«Господи, а если она сумасшедшая? Вдруг она убьет меня? Что же тогда будет с Илюшей?»
Взгляд Симы заметался по сторонам и замер на огромном, в полный рост, портрете Горецкой, висевшем на противоположной от двери стене. Холл в квартире Амалии Яновны был большим, квадратной формы, и скорее походил на гостиную. Свет, лившийся из другой комнаты, падал на масляную поверхность холста и бликовал, отчего Сима не могла разглядеть всю картину целиком. Но лицо Горецкой на портрете моментально завладело ее вниманием.
– Это вы? – восхищенно спросила Сима, вытягивая шею.
Горецкая нахмурилась.
– Да, это я. Только не надо заговаривать мне зубы! – сказала она жестко.
Сима кивнула и отлипла от стены, продолжая рассматривать пышную прическу и покатые, жемчужного оттенка, голые плечи, укутанные в какой-то диковинный, голубоватого цвета мех.
– Вы простите меня, Амалия Яновна, – торопливо пробормотала Сима. – Наверное, надо было как-то сначала предупредить по телефону… Но мне на бирже сказали, что вам нужен человек…
– Никакой человек мне не нужен! – отрезала Горецкая, продолжая сверлить ее пронзительным взглядом.
– Ладно, – кивнула Сима, вздохнув. – Я поняла. Еще раз прошу прощения за беспокойство… До свидания. То есть, наверное, прощайте…
Она взялась за ручку двери, но, не успев сделать и шагу, еще раз обернулась и посмотрела на портрет.
– Мне кажется, тот, кто рисовал его, был по-настоящему влюблен в вас…
Старуха вскинула брови и поджала губы. Затем, дернула шеей, отчего зашуршало кружево у горла, и хмыкнула:
– Минестроне?
– Что? – растерялась Сима.
– Сможете приготовить?
– Нет… А что это?
Горецкая тяжело вздохнула и, поправив камею, качнула головой.
– Господи, что с вас взять. Тогда хотя бы протрите пыль. Управитесь за полчаса?
– Конечно! Тем более, мне уже скоро бежать надо…
Ответом послужил полный презрения взгляд актрисы. Собственно, как еще она должна была смотреть? Назвался груздем, полезай в кузов. Только ведь Илюшку из сада нужно было забрать вовремя, поэтому ни о каких сантиментах речи уже не шло.
… Сима похлопала по колену ладонью, призывая щенка идти за собой.
– Минестроне я тебе не обещаю, но геркулесовую кашу сделаю… Лишь бы Илюшка не проснулся, пока я буду внизу.
Щенок зацокал следом за ней, а потом вдруг остановился. Вильнув пару раз хвостом, он направился к кровати и, запрыгнув на нее, улегся в ногах у мальчика. Сима закусила губу, чтобы не расплакаться, и кивнула.
– Следи за ним. Я быстро… – скрывшись за дверью, она направилась вниз, теребя в кармане ключ от дома.
"Простите меня, Амалия Яновна, за то, что все так случилось… Я не думала, что это настолько опасно. И спасибо вам за это убежище…"
