– Нет, – быстро ответила она, словно предугадывала именно этот вопрос. – Я же сказала, что тебя все это ни к чему не обязывает, Джордан. И я действительно так думаю. Я, пожалуй, пойду, поздно уже. Я обещала Элисон, что перед обедом поиграю с ней в теннис.
И она рванулась к выходу.
– Кэйси.
Ей стоило больших усилий обернуться.
– Да?
В голове у него было пусто. И он чувствовал себя дурак дураком.
– Спасибо.
– Не за что, Джордан.
И она успела выйти, прежде чем томительно заныло сердце.
Уже совершенно стемнело. Кэйси была у себя и наконец совершенно одна. Из окна комнаты она смотрела, как поднимается луна. Полная, с оранжевым отливом, почему-то в воображении возникали поля, на которых собирают урожай, стога сена и прочие пасторальные картины. «Что же происходит в мире, за пределами этого дома? – подумала она. – Я живу здесь уже так давно, пойманная в ловушку любви, у которой, очевидно, нет будущего. Что же я сделала с собой? Прошел только месяц, но я уже потеряла самое драгоценное в моей жизни: свободу».
Кэйси обняла себя за плечи и отвернулась, глядя в глубь комнаты. «Даже, когда я уеду отсюда, – продолжала размышлять она, – и буду далеко от него – я не обрету свою свободу снова. Любовь накладывает вечные цепи».
«А что чувствует Джордан? Что мы скажем друг другу завтра? Смогу ли я вести себя так, как будто все идет по-прежнему, и сыпать шуточками, словно ничего не изменилось?» Она слегка рассмеялась и покачала головой.
«Нет, все должно остаться незамеченным, – решила Кэйси. – Работа начата, работу надо закончить – разве это не мое главное правило? Я отдала ему свою любовь, не связывая его никакими обязательствами, и должна следовать этим путем».
«О господи, – подумала Кэйси и еще крепче стиснула свои плечи. – Какая же я трусиха!»
Прижав руку к виску, она пошла в ванную за аспирином. Хоть голова пройдет. Доставая чашку, она вдруг уловила какой-то сдавленный звук из комнаты Элисон. Кэйси нахмурилась и прислушалась.
Можно считать, что все спокойно и тихо, но это, несомненно, плач. Кэйси поставила на место пузырек с аспирином и вошла в дверь смежной комнаты. Закутавшись в одеяло, Элисон рыдала в подушку. И Кэйси сразу обо всем забыла.
– Элисон?!
Кэйси села на край кровати и дотронулась до растрепанных светлых волос.
– Что случилось?
– Мне приснился кошмар.
Девочка в ужасе прижалась к Кэйси.
– Такой ужасный кошмарный сон. Повсюду бегали пауки.
Кэйси обняла ее, и Элисон спрятала лицо у нее на груди.
– Пауки? – Кэйси крепче прижала к себе девочку и стала поглаживать ее по голове. – Да, это ужасно. И в одиночку с ними не справиться. Почему ты не позвала меня на помощь?
Элисон слышала, как уверенно и ровно бьется сердце Кэйси у нее под ухом, и понемногу стала успокаиваться.
– Бабушка говорит, что очень невежливо беспокоить людей, когда они спят.
Кэйси почувствовала внезапную вспышку ярости. Господи, надо же до такой степени не понимать детей.
– Но не тогда же, когда тебя мучают кошмары. В такие минуты можно все. Я орала как сумасшедшая, когда мне снились страшные сны.
– Правда? – и Элисон посмотрела на нее. – У вас тоже были кошмары?
– Еще какие! Дед говорил, что это расплата за творческое воображение. И поэтому я просто гордилась ими.
Она отвела волосы от лица Элисон.
– И еще одно. Ты можешь приходить ко мне, когда захочешь. Мы с тобой друзья.
Вздохнув, девочка снова положила голову на грудь Кэйси.
