Он привлек ее поближе, и она уютно устроилась в его надежном объятии. «Сегодня», – подумал он и закрыл глаза.
– Ты устала. – Он слышал в ее голосе утомление.
– Но ты что-то говорил о кровати, – возразила она, хотя ее вполне удовлетворял пол.
Он встал и, не дослушав возражений, подхватил ее на руки.
– Тебе надо немного поспать.
Когда он уложил ее в постель, Кэйси протянула к нему руку.
– Поспи со мной.
Джордан натянул на них одеяло, и вскоре оба заснули, как очень усталые люди, – без сновидений.
Была уже вторая половина дня, когда Кэйси проснулась. Она вспомнила, что Джордан встал раньше, убеждая ее остаться и подремать всласть. Она притянула его к себе, чтобы поцеловать, что опять вызвало вспышку страсти. Взгляд на часы подтвердил, что он ушел больше часа назад.
«Вот лентяйка», – упрекнула она себя и потянулась. Ей бы не составило сейчас труда повернуться на другой бок и опять заснуть, но она представила, как Джордан сидит внизу, в кабинете, и работает. У нее тоже есть чем заняться. Пришлось заставить себя встать и одеться.
Уже на середине лестницы она услышала, что Элисон упражняется на фортепиано. Теперь это был Бетховен. Прелестная пьеса, разыгрываемая с немалым старанием. Кэйси помедлила на пороге гостиной. «Девочка исполняет свой долг», – подумала она сочувственно.
– А ты знаешь, что Бетховен перевернул мир музыки? Так считали при его жизни.
Элисон быстро подняла глаза на звук ее голоса. Видимо, она ждала этого момента с тех пор, как пришла из школы. Кэйси подошла ближе.
– Его произведения полны какой-то необыкновенной силы.
Элисон взглянула на свои руки.
– Но я играла тихо. Дядя Джордан сказал, что вы спите.
– Да, я спала. – И Кэйси погладила девочку по голове. – Ты играешь очень хорошо, Элисон, но немного безразлично. Музыка любит увлеченных.
– Необходимо иметь твердую классическую основу, – степенно возразила Элисон, как будто сама Беатриса Тейлор стояла за ее спиной и говорила ее голосом.
– Музыка – одно из величайших наслаждений жизни.
Элисон пожала плечами, хмуро взглянув на ноты.
– Мне кажется, я не люблю музыку. Наверное, у меня нет слуха.
На этот раз пожала плечами Кэйси.
– Ну что тут скажешь – это может стать проблемой. – И вдруг ее осенило. – Подожди-ка минутку.
И она выскочила из комнаты. Элисон глубоко вздохнула и обреченно вернулась к Бетховену. Она еще продиралась сквозь дебри до смерти надоевших ей звуков, когда возвратилась Кэйси.
– Вот мой верный друг, – объявила она, – он частенько составляет мне компанию, – и вынула из чехла изрядно потертую гитару. – Ему много пришлось постранствовать.
Элисон явно заинтересовалась, так что Кэйси могла быть довольна.
– И я всегда могу его захватить с собой куда угодно. Представь себе, это очень удобно, пианино ведь не потащишь на горбу. А музыка мне необходима. – Выкладывая все это, Кэйси одновременно настраивала гитару. Элисон встала с табурета, чтобы рассмотреть инструмент получше. – Она позволяет мне расслабиться, доставляет удовольствие, успокаивает нервы. Приятно играть и для себя, и еще для кого-нибудь.
– Надо же, никогда об этом так не думала, – и Элисон дотронулась до гитары. – Но ведь на ней нельзя сыграть Бетховена.
– Отчего же?
И Кэйси по памяти стала подбирать мелодию, с которой только что мучилась Элисон.
Та широко раскрыла глаза от удивления и опустилась около Кэйси на колени, чтобы не пропустить ни одного движения пальцев.
