– Желудок у него точно очистился, – недоверчиво пробурчал обладатель скрипучего голоса, дружески похлопывая мне по плечу.
– Нет-нет, мне действительно полегчало, – во избежание не нужной конфронтации со старухой, с трудом произнёс я. – Мне бы только спросить…
– Ну вот, – торжественно возвестила мудрейшая. – Мудрость леса в нём вопиет!
– Сильно вопиет? – пристально глядя мне прямо в глаза, недоверчиво поинтересовался павиан.
– Мне бы узнать только, – глядя на хозяйку шалаша, настаивал на своём я.
– Знание, вещь полезная, – раскуривая свою затухшую трубку, задумчиво произнесла она. – Спрашивай и мудрость леса тебе отвечать станет.
Собравши все свои силы и мысли в одно целое и усевшись напротив неё, прямо на еловые ветки, я рассказал ей обо всём, что со мной приключилось в тот злополучный раз. Про демона, город, ударе по уху и про повторение этой ситуации, только уже без виновника прошлого происшествия.
– Да, и по уху я его уже бил. Не помогло, – участливо резюмировал весь вышеприведённый рассказ, мой обезьяноподобный друг.
– Граблями махать дело не хитрое, – открывши глаза, раздражительно бросила ему на это старуха. – Тут дело серьёзное. Тут здешнее мироустройство понимать надо.
– Так вы объясните, – настойчиво попросил её я. – Мне ведь очень надо.
– Так уж и очень?
– Конечно очень! Жутковато тут у вас… если честно. Мне бы домой.
– Он на Масленичной пятнадцать обитает, – интенсивно кивая своей большой головой, зачем-то добавил павиан. – Там к такому не привыкшие.
Ну, тогда слушай! – вновь закрыв свои красноватые глаза, торжественно провозгласила мудрейшая. – О начале времён сказывать тебе буду.
В те дни, когда лишь светлая точка мерцала во тьме окружающей её пустоты и разум Обращённого, ещё лишь силился понять происходящее, явилась сущность созидания и начала в нём быть.
Никто не знает дня, в который Обращённый вознамерился творить, да только был он и была в нём некая суть. Суть же дальнейшего происходящего, есть исполнение намерения и пребывание его в нём. Ибо так было положено начало ему.
И положено было ему что полагалось, и началось для него то, что окрестили впоследствии началом. Ибо в том вся суть.
Первыми, появились Древние и названы были так по древности летоисчислению их.
Вторыми, появились Случайные и тут же стали негодовать об имени вновь приобретённом, но по истечению срока короткого, смирились.
Третьими, появились Мудрые, и мудрость их была в том, что никого не дожидаясь, они сами себе имя выбрали.
Четвёртыми, были явленны Последние и сильно досадовали о том.
Последними же, явились Нежданные, отчего стали тут же прибывать в больших спорах с Последними.
Спор же великий, от них возникший, и на других явленных перекинувшись, в большую беду всю суть намерения, опрокинуть грозился. И был день, когда назначен был совет всех явленных. Совет великий, из лучших представителей наделов, выборный. И было решение большинства о том, чтобы во имя мирного сосуществования, упразднить все имена и сроки их явления. Да только сильно воспротивились тому Мудрые (уж больно имя им это нравилось). И был опять спор о том великий.
Три дня и три ночи было отведено Мудрым, дабы предоставить совету доводы и соображения свои. Но те, дождавшись ночи, лишь слова обидные, мужам зрелым неприличествующие, на стене (откуда мир явлен был) начертав, в свой надел, им по праву явления вверенный, удалились.
