– Мы сделаем, как говорит Паулюс. Он генерал-капитан, – подвел итог ван Некк. – Мы будем тащить соломинки. Так лучше для большинства. Давайте проголосуем. Кто «за»?
Все согласились. За исключением Винка:
– Я согласен с капитаном. К дьяволу вас с этими гребаными ведьмиными соломинками!
В конце концов и Винка убедили. Ян Ропер, кальвинист, прочитал молитвы. Спилберген очень точно отломил десять соломинок. Потом одну из них разломил надвое.
Ван Некк, Питерзон, Сонк, Матсюккер, Гинсель, Ян Ропер, Соломон, Максимилиан Крок и Винк.
Он сказал:
– Кто хочет тянуть первым?
– Как он узнает – тот, кто первым тянет жребий, – что вышла короткая соломинка? Как узнает? – Голос Матсюккера был полон ужаса.
– Мы не узнаем. Не наверняка. Нам бы следовало знать наверняка, – заметил юнга Крок.
– Это легко, – успокоил Ян Ропер. – Давайте поклянемся, что мы сделаем это во имя Бога. Его именем. Умереть за других во имя Бога. Тогда не о чем беспокоиться. Избранник Божий заслужил вечную славу.
Все согласились.
– Ну, Винк. Делай, как говорит Ропер.
– Хорошо. – Губы Винка запеклись. – Если… если это выпадет мне, я клянусь Господом Богом, что пойду с ними, если… если я вытащу жребий. Именем Бога.
Все последовали его примеру. Матсюккер был так напуган, что ему пришлось подсказывать, прежде чем он понял всю глубину кошмара.
Сонк тащил первым. Питерзон был следующим, затем Ян Ропер и после него Соломон и Крок. Спилберген чувствовал, что стремительными шагами движется к смерти, потому что все согласились, чтобы он не выбирал – ему должна была достаться последняя соломинка, и теперь шансы его таяли.
Гинселю повезло. Остались четверо.
Матсюккер плакал не таясь, но оттолкнул Винка, взял соломинку и никак не мог поверить, что жребий выпал не ему.
Рука Спилбергена дрожала, и Крок поддержал ее. Моча стекала по его ногам.
«Какую выбрать? – отчаянно спрашивал себя ван Некк. – О Боже, помоги мне! – Его близоруким глазам соломинки виделись как сквозь туман. – Если бы я только мог видеть, может быть, понял, какую выбрать. Какую же выбрать?»
Он вытянул соломинку и поднес к самым глазам, чтобы прочитать свой приговор. Но соломинка была длинной.
Винк уставился на свои пальцы, ухватившие предпоследнюю соломинку, он уронил ее, но каждый разглядел, что она самая короткая. Спилберген раскрыл сжатую в кулак руку, и все увидели, что последняя соломинка была длинной. Генерал-капитан потерял сознание.
Все уставились на Винка. Он беспомощно смотрел перед собой, не видя никого. Чуть пожал плечами и полуулыбнулся, рассеянно отмахиваясь от мух. Потом сел. Ему освободили место, сторонясь его как прокаженного.
Блэкторн опустился на колени сбоку от Спилбергена.
– Он умер? – спросил ван Некк, его голос был едва слышен.
Винк пронзительно засмеялся, нервируя всех, но неожиданно смолк.
– Я – единственный мертвец, – изрек он. – Я мертв!
– Не бойся. Ты избран Богом. Ты в руках Бога, – увещевал Ян Ропер, его голос звучал уверенно.
– Да, – поддержал ван Некк. – Не бойся.
– Теперь легко, да? – Глаза Винка перебегали от лица к лицу, никто не мог выдержать его взгляда. Только Блэкторн не отвернулся.
– Дай мне воды, Винк, – спокойно попросил он. – Подойди к бочонку и налей мне воды. Ну же!
Винк смотрел на него. Потом взял тыквенную бутылку, наполнил водой и подал ему.
– Боже ты мой, капитан, – пробормотал он, – что же мне делать?
– Сначала помоги мне с Паулюсом, Винк! Делай, что я говорю! Ты хочешь, чтобы все было хорошо?
