Я посмотрел пробы в «Хозяине», и уже захотелось сниматься. По тому, что делал Невинный, – это не конкурент… Авдюшко делает очень уверенно и точно в своих данных – но это шериф. Выигрыша нет. Высоцкий мне сказал, что без меня он сниматься не будет. Я сказал, что и я без него тоже…
Сегодня «Галилей» как праздник, месяц почти не было спектакля, Высоцкий вышел вчера из больницы, похудел.
21 июня
Мне сегодня 27 лет, господа присяжные заседатели. Лермонтовский возраст, когда гений должен проявиться. Не будем жаловаться на судьбу и метать бисер, но все же кое о чем поговорим. Не скрою, я готовился к этой дате, ведь и вправду говорят, что я чем-то похож на Лермонтова, внешне, разумеется; я готовился, да, и готовился не гусями и шампанским, хотя сегодня шампанское одно и будет, я готовился отпраздновать делами:
1) Женей Ксидиасом.
2) Федором Кузькиным.
3) «Запахами», или теперь «Дребезгами».
Мне помешали выполнить мои планы многие обстоятельства, главным образом – люди. В среду мы катались с Высоцким и Г. Кохановским[64] в Ленинград смотреть «Интервенцию». По-моему, гениальная картина, и многие так говорят. Моя работа меня устраивает, не везде, но, в общем, удовлетворительно, что говорят люди – я подожду записывать до окончательного выхода фильма. Скажу только, по сумме всех отзывов я делаю вывод – я выиграл Женьку. Всё. Больше пока ничего не скажу, потому что очень много порезали и могут чикнуть еще, но, в общем, линия проглядывается, она осталась любопытной, и я не могу ругать Полоку, ему надо выиграть фильм. Первым номером в фильме – он, Полока.
О Кузькине – записано все раньше, и ничего нового в такой остановке[65] быть не может. Скажу только – это я узнал в ВТО, где были Макс и Марина, – что Вилар сказал Любимову об мне:
– Он хороший артист.
А Марина сказала мне, что я – лучший артист в нашем театре, Шацкая стала с ней спорить и доказывать, что лучший артист Коля Губенко, почему вдруг? Коля так Коля, я не спорю, но почему переубеждать человека, если он так считает, а не иначе. Некрасиво Зайчик меня предал, но Бог ей судья.
«Дребезги» я закончил вчерне, читаю, и самому нравится, очевидно, работа будет расширяться, шлифоваться и примет другую форму и размер, но задача выполнена, план, по которому я двигался, исчерпан, а что будет дальше и как будет, это поглядим. Жалко, что не переложил на машинку, было бы еще приятнее сделанное, но что поделаешь – нету времени совсем.
В среду, когда мы были в Ленинграде, состоялся худ. совет по «Хозяину тайги». Не знаю – поздравить себя или нет, но мы оба с Высоцким утверждены на главные роли. Работа предстоит отчаянная, главное – недостатки, рыхлость и примитивизм сценария преодолеть. И еще – время. Сроки начнут терзать, и мы зашьемся и с фильмом, и с ролями. Но «по крайней мере» я настроен по-боевому, не говоря о Высоцком, который сказал скромно: «Мы сделаем прекрасный фильм». Спорить с ним я не стал.
23 июня
Проклятые мозоли замучили. Не знаю, как завтра играть буду «Доброго». Сегодня «Антимиры» танцевал так, вполноги. Болит жутко, особенно на левой. Целый день сижу, печатаю «Дребезги», пью «Московское полусладкое».
Перед тем как выйти на худ. совет, Назаров по инициативе Стефанского[66] был у Шабанова. В основном по линии Высоцкого, испугались статей.
Шабанов:
– Золотухин – это самостоятельный художник, талантливый артист, за ростом которого мы с интересом наблюдаем, но ему пора встать на ноги. Пора бросить танцевать под дудочку Любимова, открывать рот, когда его открывает Любимов, и закрывать, когда тот закрывает, пора бросить ему смотреть в рот Любимову.
