Секрет - страница 32

— А, может, уже закончили?

Я ерзаю на столе – и в это время в наше уединение вторгается официантка. Антон в один рывок перетягивает меня на колени, и я пользуюсь тем, что его шея очень близко от моих губ: прижимаюсь к ней раскрытыми губами. Мой Мужчина вздрагивает, крепче прижимает меня к себе, кажется, почти до хруста каждой моей косточки.

— Мне нравится, что ты такой большой и сильный, - говорю так тихо, чтобы слышал только он. Прикусываю влажную от моих поцелуев кожу, провожу языком по губам, чтобы распробовать его особенный мужской вкус: дым и капелька морозного цитруса. Я как будто выпила что-то очень крепкое, потому что в голову бьет мгновенно, вытравливает оттуда приличные мысли, и разговоры о той самой «штанге» больше не кажутся такими пугающе стыдными. – В той статье писали, что мужской язык с пирсингом любая женщина захочет у себя между ног.

— Меня не интересует любая женщина, Туман, - Он немного отклоняет голову, позволяет целовать себя у самой кромки с одеждой, но не подпускает к «змейке». – Ты этого хочешь?

— Хочу, - без заминки, без раздумий. У меня было время представить, как это могло бы быть, но все мои фантазии не имели ничего общего с образами, которые рождаются в моей голове прямо сейчас.

Антон бросает косой взгляд на официантку, которая желает нам приятного аппетита и торопливо выходит. Прижимается к моим губам и обещает:

— Тебе понравится, малышка. Надеюсь, так сильно понравится, что тогда у меня действительно заложит уши.

Я пытаюсь поймать его язык, но Мой Мужчина почти за руку пересаживает меня обратно на противоположную сторону стола, возвращается на место и говорит:

— Серьезные разговоры, Туман. Ешь.

Пару минут мы просто наслаждаемся едой на наших тарелках, а потом, когда от моего стейка остается меньше половины, Антон вдруг спрашивает:

— Ты не будешь против найти подходящие противозачаточные? Хотя, можно использовать…

— Я уже об этом подумала, - признаюсь я. Рассказываю, что спросила у подруги адрес ее женского врача и уже сходила к ней. В конце следующей недели мне нужно пойти на укол. Вот.

— Малышка, ну-ка посмотри на меня.

Послушно испольною просьбу и нервно сглатываю под очень многозначительным потемневшим взглядом и самой соблазнительной в мире полуулыбкой уголком рта.

— Я сейчас завелся просто пипец. – Антон на секунду жмурится, переводит дыхание и быстро переводит тему: - Только цветы не приноси, хорошо? Я все равно забуду за ними ухаживать.

— А улитку можно?

— Зачем тебе улитка? – Его потряхивает от с трудом сдерживаемого смеха.

— Хочу, а мама говорит, что они мерзкие. – Я не шучу: давно хочу завести большую ахатину, раз уж коты из-за папиной аллергии навеки под запретом. – Можем вместе выбрать. Они всякие разные бывают.

Пока он вникает в смысл моих слов, я в отместку забираю кусок стейка с его тарелки и с триумфальным видом отправляю добычу в рот.

— Ты серьезно насчет улитки? – Антон до сих пор не верит.

— Да, и назовем ее Шустрик или Быстрик, или Торпеда.

Мой Мистер Фантастика снова смеется, и я понимаю, что у меня нет ни единого шанса когда-нибудь, хоть на капельку, побороть мою от него зависимости.

Бель любила Чудовище, даже когда Чудовище еще думало, что не любит Бель.

Чем я хуже?