– Понимание, что нужно делать в случае, если самолет все-таки начнет падать. Если вся электроника отказала, а посадить его вручную невозможно, то следует покинуть борт, прежде снарядившись парашютом. Только для того, чтобы дверь открылась, необходимо примерно одинаковое давление внутри и снаружи, а это высота от двух до четырех тысяч метров.
– То есть при падении самолета нужно спрыгнуть вниз с немыслимой высоты? – услышала я самое главное.
– Спрыгнуть, – подтвердил он, ничуть не уловив в моих словах сарказма.
– Знаете, а вы умеете успокаивать.
Так, иногда тихо, иногда и громко переговариваясь, мы выпили и кофе, и сок, и даже чай. Отвлекаясь на разговоры, я ощущала себя в самолете куда спокойнее. Правда, в иллюминаторы по-прежнему не смотрела, предпочтя их в принципе скрыть за рулонными шторами.
– Слушайте… – зевнула я, прикрыв рот ладошкой. Успокоительное все-таки начало действовать, но лучше поздно, чем никогда. – А что мы будем говорить вашим будущим родственникам?
– Мы? – переспросил он с легкой усмешкой на очерченных губах. – Ты, Маша. Исключительно ты. Скажешь, что я нанял тебя сегодня на испытательный срок, но ты провалилась в первый же день, и в работе я тебе отказал. Собственно, за это ты и мстила, решив сорвать мне важные переговоры, а я в этой истории вообще ни при чем.
– Ловко придумано, – покивала я, хотя было немного обидно.
Между прочим, я его честь сегодня спасала! Опоздай я еще немного – и сидел бы он там уже без штанов, погрязший в мадам по самые блестки.
– Там, кстати, кроме будущих еще и нынешние родственники будут, так что сильно рот не разевай и побольше молчи. Все, что ты сегодня слышала в машине, пока мы ехали, они узнать не должны.
– Для них вы успешный бизнесмен? – предположила я, не сумев скрыть ехидную улыбку.
– Я и так успешный бизнесмен, а трудности – они временные, но ты просто не знаешь моих родителей. Мама, когда ей нужно до чего-то докопаться, может всю душу вытрясти. Конечно, если дело касается меня, а не моего брата, – последнее утверждение он произнес с едва ощутимой горечью, что меня удивило.
– У вас плохие отношения с родителями? – спросила я осторожно, решив немного побыть участливой.
– Вот это уже точно не твое дело, – отрезал он, холодно сверкнув синими очами.
– Да как скажете, – тоже придержала я свое изменившееся настроение. – Что еще я должна знать о ваших родственниках, чтобы не попасть впросак?
Знать мне полагалось совсем немного. Папа Александра был человеком тихим и скромным. Он являлся военным на пенсии, но в чужие беседы предпочитал не лезть, играя роль внимательного наблюдателя. Зато будущему свекру Александра скромности, судя по всему, очень не хватало. По мнению моего нанимателя, этот человек был наглым, зажравшимся и максимально неприятным типом, а его жена – той еще стервой. И вот удивительно даже, что у таких монстров имелась дочь «Божий одуванчик» – опять же со слов моего нанимателя.
Вероятно, их брак был отличным финансовым проектом.
– И все же я не понимаю, как можно находиться со своей невестой в свободных отношениях, – не выдержала я, когда он вновь уткнулся в свой ноутбук.
Разговаривать с Александром было как минимум интересно. Как максимум я хотя бы ненадолго переставала думать о том, что мы все умрем.
– Легко. Периодически мы проводим вместе вечера, иногда выезжаем на мероприятия. Она хорошенькая внешне и почти не разговаривает, так что это удобно. Нет этих бесконечных звонков в стиле: «Почему ты опять со своими друзьями!?» или «Ты обещал вернуться домой к шести!» А еще к ней прилагается внушительное приданое.
