Может показаться, что МакЛеллан дал вполне информативный ответ на заданный ему вопрос. На деле же опытный пресс-секретарь умело ушел от ответа, тонко подменив суть вопроса – о смысле самой практики выдачи – рассуждениями о важности борьбы с террором и уверениями в том, что США отвергают пытку. Однако журналисты, присутствовавшие на брифинге, тоже оказались не лыком шиты. Вопросы стали жестче.
«Одной из стран, куда мы высылаем людей, является Узбекистан. Что такого в плане допроса могут позволить себе узбеки, что недоступно здесь, в США?» Ответить на такой вопрос, не сев в политическую лужу, было невозможно. И МакЛеллан пошел единственно возможным путем – отказался от подробного ответа, сославшись на секретность дела.
Вопрос об Узбекистане возник не случайно. Отношения между США и Узбекистаном во время, к которому относится пресс-конференция, были более тесными, чем в настоящее время (впрочем, испортились они весьма скоро – уже к лету 2005 года). По данным, обнародованным впоследствии Observer, кроме Узбекистана для содержания обвиняемых в терроризме использовались также тюрьмы «Аль-Тамара» в Марокко, «Мулхак аль-Мазра» и штаб-квартира местной службы госбезопасности в Египте, а также изоляторы в Азербайджане, Катаре, Саудовской Аравии, Таиланде и других странах. Правозащитники утверждают, что в «Аль-Тамаре» и в «Мулхак аль-Мазре» к заключенным применяются пытки.
Тем временем пресс-конференция продолжалась. В чем смысл выдач? Почему президент одобрил и расширил эту практику? Какие услуги по допросу подозреваемых оказывает Америке Узбекистан? Почему вообще такая практика имеет место? – все эти вопросы повторялись в Белом доме снова и снова. Пресс-секретарь МакЛеллан не мог ответить ничего, кроме сказанного им в ответе на первый вопрос. Если США отвергают пытку и следят за тем, чтобы подозреваемых не пытали в третьих странах, зачем тогда вообще кого-то высылать? Не хочет ли господин пресс-секретарь сказать, что спецслужбы третьих стран обладают какой-то более эффективной методикой допроса – которая тем не менее не является пыткой, – чем та, которой обладают США? «Нет, не хочу...» – ответил МакЛеллан. Вопросов больше не было. Стало ясно, что историю с внепроцедурными выдачами замять не удастся, что скандал набирает обороты.
Через неделю после пресс-конференции МакЛеллана на вопросы о выдачах нарвался не кто-нибудь, а сам Джордж Буш. Те же самые журналисты задали Бушу те же самые вопросы. Прогресса не было; Буш отвечал связкой «нам нужно защищать народ – мы никого не пытаем». Был задан и вопрос об Узбекистане:
– Как главнокомандующий можете ли вы объяснить, что такого может сделать Узбекистан в плане допроса подозреваемых, чего не могут себе позволить Соединенные Штаты?
– Когда мы высылаем человека в его страну происхождения, мы требуем гарантий, что его не будут пытать.
Подобный же «разговор глухого с немым» повторялся каждый раз, когда важный чиновник встречался с прессой.
В мае 2005 года глава Министерства внутренней безопасности США сравнил роль разведки в войне с террором с ролью радара во Второй мировой войне – без нее, мол, невозможно упредить удар. В июне советник по национальной безопасности Стивен Хэдли ничего не смог ответить на вопрос о похищении в Милане имама Абу Омара, кроме обычных отговорок о секретности дела. Казалось, ничто не способно заставить американские власти отвечать на вопросы. Вскоре выяснилось, что средство все-таки есть.
