Пилот 27-го навел прицел на коленное сочленение одного из роботов и дал залп четырьмя неуправляемыми ракетами. Сильный взрыв оторвал роботу ногу, и та полетела вниз, сделав бронированную машину небоеспособной.
24-й и 32-й тоже отстрелялись неплохо, однако им повезло меньше и их мишени остались с ногами.
Через мгновение на дерзкую троицу навалились два десятка имперских «дудхаймов», и пилотам Воздушной армии пришлось ретироваться. Хотя имперские пилоты-клоны и были слегка туповаты, при численном преимуществе они умели не промахиваться.
Соединившись с небольшой группой своих, «кронфоссеры» барона Хеддинга атаковали еще один «курятник», но затем по общему приказу имперцы начали десантировать роботов.
Это больше напоминало массовое самоубийство бескрылых птиц. Растопырив ноги, они отрывались от транспортов и, управляемые небольшими стабилизаторами и рулевым парашютом, неслись к земле. Толстые колодки тормозных двигателей на ногах до поры молчали, им предстояло включиться на последнем километре.
Десятки, сотни и вскоре уже тысячи «фуэте» медленно выруливали в заданные точки материка, чтобы при посадке не посыпаться на головы друг другу.
«Кронфоссеры» еще пытались помешать им, однако теперь «фуэте» были не так беззащитны и могли распоряжаться пулеметами и автоматическими пушками.
Несколько «кронфоссеров» протаранило падающими машинами прямо в воздухе и еще несколько получили повреждение от их пушек. После этого подразделения Воздушной армии вернулись на свои скоростные авианосцы, чтобы поскорее раствориться в космосе.
Битва за небо Куггеля была проиграна, следовало готовиться к новым боям.
Одну спокойную ночь Герберт Апач провел на небольшом перевалочном пункте для легкораненых, где его не били, давали полезные таблетки и кормили ужином. А когда замечали на его поясе «засушенные головы», как называли знаки отличия, снятые с убитых врагов, давали еще больше таблеток и почитали за честь дотронуться до Гэри, чтобы зарядиться от него воинской удачей.
Наутро автопоезд из трех длинных кунгов, заполненных полутора сотнями раненых, шестью охранниками и девятью медицинскими работниками, взял курс на север, к упрятанным в горах убежищам, специально подготовленным на случай захвата Куггеля. В том, что захват близок, никто уже не сомневался. Говорили, будто 18-й Гвардейский легион состоит из ста тысяч кораблей и ждет только хорошей погоды на материке, чтобы высадить свои несметные полчища.
Гэри не знал, чему верить, и, слабо разбираясь пока в местной обстановке, предпочел радоваться тем улучшениям в своей жизни, которые уже произошли.
Помимо хорошей еды и чистого белья, к улучшениям относилась и майор медицинской службы Навински. Это была блондинка лет двадцати пяти, стройная, с синими проникновенными глазами и чуть припухлыми губками. Она выглядела стопроцентной секси и числилась самым главным офицером во всем автопоезде, поэтому именно к ней все обращались с возникавшими проблемами.
Навязчивого внимания со стороны пациентов и охраны доктор Навински не замечала, без сомнения давно к этому привыкнув. Не замечала она и улыбок Гэри Апача, который при ее приближении старался принять такую позу на своей койке, чтобы были видны пришпиленные к поясу героические трофеи.
– Как вы себя чувствуете, рядовой Апач? – спрашивала она своим мелодичным голосом, дотрагиваясь до его руки и участливо склоняя голову.
