Секреты фарфоровой куклы - страница 11

Итак, теперь мы можем вернуться к началу нашего повествования. В то самое утро Дерек, несмотря на усталость, чувствовал радость от того, что теперь имел иногда право на отдых. Был субботний день, и он собирался прогуляться с друзьями в парке, а пока выдалось свободное время, решил немного вздремнуть. Несколько часов пролетели незаметно и в дверь постучались.

– Кого еще несет? – недовольно спросил отец Фредерик.

– Это ко мне – Гарс, наверное, – просыпаясь, ответил Дерек и встал, чтобы открыть дверь.

– Приветствую всех! – весело пропел, заходя, Гарсиа и поклонился в сторону отца Фредерика, – ваше преподобие, мое почтение.

Тот, лежа в постели, закряхтел и отвернулся к стене.

– Ну что же, идем? – спросил Гарсиа.

– Идем, идем, – Дерек потер заспанные глаза, – удивляюсь, как ты можешь совсем не спать?

– Да как же можно спать в такой день? Выгляни на улицу! Сегодня в парке будет интересно, столько девушек там собирается только в субботу. Сколько красавиц! Выбирай любую и можешь до зари…

Отец Фредерик не выдержал и дрожа от гнева произнес:

– Как вы смеете в моем присутствии такое говорить?! Может здесь и бедно, но это порядочный дом, вы слышите, порядочный!!!

– Все, идем, – Дерек наскоро собрался, надел второпях парик. – Отец, не волнуйтесь, мы скоро вернемся. Клаус пойдет с нами, а вы отдохните пока.

– Я вижу ты хочешь, чтобы он вырос развратником, – забрюзжал Фредерик, – бери его, бери, пусть смотрит… Прошу тебя не позже чем через три часа быть дома, иначе я буду очень сильно волноваться!

– Да, хорошо, – ответил сын уже из-за двери и с укором спросил у Гарсиа, – ну зачем ты постоянно дразнишь его? Он пожилой уже, больной человек.

– Прости, Ланс, не удержался, – со смехом ответил Гарсиа. – Не понимаю, как ты его терпишь?

– Не забывайся – он мой отец, – строго ответил Дерек.

– Все равно ему следует относиться к тебе более уважительно, – не унимался Гарсиа, – они с Клаусом на твоем полном иждивении уже столько лет!

Лансдорф в ответ только покачал головой. Он знал, за что отец ненавидит его друга. Гарсиа был католиком и неисправимым ловеласом: любил веселье, вино и конечно, женщин. Ему шел двадцать первый год. Родом он был из Испании, но родился в Англии. Его родители иммигрировали, как и родители Лансдорфа. Статный, высокий красавец-брюнет с копной непокорных, вьющихся волос – даже на улице женщины останавливали на красивом испанце томные взгляды. Дерек казался рядом с ним жалким заморышем. Кроме того, Гарсиа был ужасным забиякой, часто затевая драки в тавернах. Но он был хорошим музыкантом и прекрасным товарищем. Лансдорф всегда мог на него положиться – Гарсиа был человеком слова. Более того, несмотря на разность характеров и привычек дружба между ними была настолько сильна, что они позволяли себе обращаться друг к другу на «ты» и иногда даже прозвищами, исходящими из их фамилий: Ланс и Гарс, ведь они дружили с детского возраста. Достаточно им пришлось испытать недетских горестей – голод, одиночество, нищету и многие другие невзгоды. Родители Гарсиа были простолюдинами и умерли от тяжелого труда. Долго болела, а затем тоже умерла единственная его сестра. Бедный, одинокий мальчик, играл в таверне на скрипке и работал слугой у мясника, убирая грязные отходы. Его единственной отрадой в те нелегкие дни было понимание и поддержка друга – сына пастора Лансдорфа. Один лишь Дерек, несмотря на низкое происхождение Гарсиа, считал его равным себе, помогал в уходе за сестрой, а затем помог и с ее похоронами на деньги, получаемые от лорда Болингброка. Хотя, как уже отмечалось выше, от своего отца он это скрывал, поскольку тот запрещал ему общаться с мальчиком-католиком, но он все равно делал это, ведь никто другой никогда не проявлял доброты к сироте. Позже, когда и для Дерека наступили тяжелые времена, Алонсо готов был отдать всего себя, лишь бы помочь другу: и с больным отцом и с воспитанием Клауса. Дерек, когда они еще жили в Оксфорде, сдавал комнаты на первом этаже в их доме, но этих денег едва хватало на лечение отца, кормилицу для Клауса и служанку, смотревшую за ними обоими в отсуствие Дерека. Его же заработки были нерегулярны, и он, порой отдав последнее семье, ходил ночью по помойке, находившейся за рынком. Туда выбрасывали стухшую квашеную и свежую капусту, которой он рассчитывал напитать свое вечно голодное брюхо. Там же он искал обрывки грязной бумаги, чтобы было на чем писать музыку – хорошую бумагу приходилось экономить, и надо было хоть как-то прилично одеваться, ведь он учился в Университете. Общипывая с тухлых кочанов листья получше, он приносил их домой и варил в воде, добавляя горсть муки и ложку растительного масла, если таковые ингридиенты могли отыскаться в его доме. Дерек хлебал эту жижицу и писал одной рукой музыку, а другой укачивал младенца, закусывая прокисшей квашеной капустой.