– День добрый. Проводите к свободному столику, пожалуйста.
Прозвучало издевательством – во всем зале было занято всего три стола, помещение почти пустовало. Но официантка опешила и неопределенно махнула рукой. Александр Дмитриевич подчеркнуто галантно отодвинул передо мной стул, мне бы реверанс изобразить, чтобы добить картину, но сил для этого не нашлось. Меню оказалось на нашем столе через минуту, да еще и снабженное очень вежливым:
– Если вы впервые у нас, то обратите внимание на блюдо от шеф-повара. Диетическое меню располагается в конце.
Александр Дмитриевич спросил уже после того, как мы сделали заказ:
– Ну и как ты себя ощущаешь, Карина?
Я уже заметила негодующий взгляд от одной дамы, которая с другого конца зала нас пристально рассматривала, и понимающую улыбку ее спутника. Наверное, пожилой мужчина решил, что молодежь развлекается, а ему содержимое собственной тарелки интереснее. Официанты и бармен поглядывали на нас искоса, не прямо, и ничего активно между собой не обсуждали. Обсудят, когда мы уйдем.
– А никак, – я ответила честно, проанализировав свои эмоции. – Дело в том, что мы сыграли на эффекте неожиданности. После того, как вошли, никто не захотел скандалить – портить аппетит другим посетителям. И есть еще важный аспект – дело далеко не только в одежде. По вам сразу видно, что вы в таких местах не теряетесь и являетесь постоянным посетителем. Даже если вас в лицо никто не вспомнил, то вы просто излучаете ауру «только попробуй мне тут вякнуть».
Он рассмеялся:
– Тогда смысл нашего урока в том, чтобы отрастить такую ауру.
– Зачем?
Тарелка с салатом оказалась передо мной, как и перед боссом, после чего официантка-невидимка снова растворилась в пространстве. Я повторила вопрос, поскольку он отвлекся на еду:
– Зачем, Александр Дмитриевич?
– У меня на тебя некоторые планы, считай это подготовительным этапом и заодно проверкой. Как космонавт перед первым полетом.
А вот это уже напрягло:
– Какие еще планы?
– Пока не определился, – он улыбался с неприкрытой иронией. – Но пока ты подаешь надежды, что станешь крутым космонавтом.
– Почему именно я? Или вы всех сотрудников на стрессоустойчивость проверяете? Что-то не представляю себе, чтобы вы Тимура так же выделяли!
– Потому что ты сама привлекла мое внимание одним спорным эпизодом. Уже забыла?
Я объяснения не поняла. Но смутилась от напоминания, потому тоже сосредоточилась на салате. Он осознанно делает вид, что в той ситуации я оказалась намеренно – типа махала руками перед его носом и кричала: «Посмотрите на меня, Сан Дмитрич! Я тоже работаю в этом доме, а не пустое место!». И он не хуже меня понимает, что все было не так, потому какой смысл возмущаться и уточнять?
Мраморная говядина от шеф-повара оказалась чем-то немыслимым. Я в жизни такой вкуснотищи не пробовала. Про себя отметила, что только это стоило подобной вылазки и сопутствующих шоков. Вот только тишина за столом как-то угнетала, потому я ее нарушила тем, что пришло на ум:
– Оказывается, вы с братом очень похожи, Александр Дмитриевич. В первую нашу встречу с ним я удивлялась, как вы вообще можете быть родственниками, но сейчас вижу полное фамильное сходство: вы оба любите бесить окружающих.
– Неверно, – он ловко и привычно орудовал ножом и вилкой. – Получай тогда и второй урок. Есть разница между тем, чтобы всех злить, как это делает Лёшка, и тем, чтобы не воспринимать чужих оценочных суждений. Понимаешь? В первом случае человек тоже следует правилам, которые сам себе устанавливает. Во втором – полная свобода действий.
