Секс, вино и камамбер - страница 11

Через полгода, готовя квартиру к продаже, я разбирала наш кабинет и наткнулась на растрепанный бестселлер, слегка подрастративший лоск своей кричащей оранжевой обложки. В один из темных зимних вечеров, наполненных звенящей пустотой и ужасом, который испытывает человек, оставшись один на один с последствиями собственных действий, я начала ее читать.

Автор разбирал совершенно очевидную истину – от проблем невозможно уйти. Любое решение, которое мы принимаем, влечет за собой целый набор сопутствующих проблем. Мы не можем их избежать, но мы можем выбирать проблемы, которые нам нравится решать.

Расставание влекло за собой определенные последствия. Потерю статуса успешной, востребованной, замужней женщины. (Успешной, потому что востребованной. Востребованной, потому что замужней.) Одиночество. Некоторые финансовые трудности.

Эти проблемы меня не пугали. Более того, мне было под силу их решить.

Как только я разобрала мой страх на составляющие и рассмотрела последствия, с которыми мне придется иметь дело, я пришла к выводу, что бояться нечего. Я все делаю правильно.

Да я, в общем-то, и не сомневалась.

Я жила в спартанских условиях, и меня устраивало такое существование. Меня давно привлекал бытовой минимализм, но, как и многое другое, простота домашнего хозяйства тоже была отложена на следующую жизнь. А теперь волею обстоятельств у меня происходил своеобразный дауншифтинг.

Я кайфовала. Мне легко дышалось в жилом пространстве, где каждый предмет выполнял какую-то функцию и был обусловлен необходимостью. Я отпустила любые предрассудки о том, что правильно и как прилично. Я с радостью выкинула лишние вещи. Я стремилась к минимализму, чтобы упростить и облегчить жизнь во всех отношениях. Мне пришлось свести свой быт к постели на полу и двум тарелкам на кухне, и от этого я только выигрывала. Вместо неуправляемого хаоса меня окружала гармоничная свобода пустоты.

Я спала на тонкой походной циновке, чуть комфортнее, чем в палатке в лесу. Но это меня не заботило. Мне было все равно, по-хорошему все равно. А красный цвет добавлял ярких красок в повседневность – и взывал к моему женскому началу.

В углу я поставила зеркало – женщина не может жить без зеркала, – а перед матрасом постелила ярко-розовый коврик. Мне нравится розовый цвет, он дерзкий и взбалмошный. Синее одеяло Глена я постелила поверх моего старого, пухового. Так теплее.

Однако с наступлением ночи меня снова и снова накрывало необъяснимое отчаяние. Я гасила свет, ложилась в постель, зарывалась лицом в подушку и разражалась глухими рыданиями. Темнота и пустота в сердце перекликались с темнотой и пустотой в комнате и засасывали меня в водоворот беспросветного горя. Нарыдавшись, я переворачивалась на спину и долго лежала с открытыми глазами, уставившись в одно из крошечных окошек, в которое попадал свет от соседского окна. Засыпала я лишь под утро, совсем обессилев от ночного бодрствования.

Однажды я проснулась и поняла, что встать с кровати выше моих сил. Я написала Глену, что буду после обеда, и отвернулась к стене, на которой играло солнечными бликами ясное осеннее утро. Мне было отрадно хоть на время спрятаться от всего мира и поддаться преследующему меня оцепенению.

Меня нет, меня нет, меня нет.

А раз меня нет, то нет проблем, нет ответственности за разрушение брака, нет глухой пустоты в сердце.

Меня нет.

Телефон, лежащий рядом на розовом коврике, завибрировал.